Авторы: К: Камю Альбер

Впервые пьеса была опубликована в 1944 г. в парижском издательстве «Галлимар».

Автор относил «Калигулу» к своему «Циклу абсурда», в который также входят роман «Посторонний» и эссе «Миф о Сизифе». Пьеса, которая некогда произвела «эффект разорвавшейся бомбы», со временем утратила налет скандальности и сенсационности. Однако яростной, демонически-неистовой силы влияния на зрителя она не потеряла.

Одно из определений абсурда по Камю гласит: «Абсурд – это чувство, которое испытывает человек, столкнувшийся с отсутствием смысла своего существования». «Калигула, будучи поначалу вовсе не злым правителем, после смерти Друзиллы, своей сестры и любовницы, понимает, что "люди умирают, и они несчастливы". Исходя из этого, обременённый абсолютной властью, отравленный ужасом и презрением, он пробует в полной мере насладиться абсолютной свободой, безнаказанно (как ему кажется) убивая и извращая все и всяческие ценности. В конце концов он пресыщается и такой свободой… Справедливо бунтуя против судьбы, он однако недооценивает людей… Впрочем, требуя от них логичных поступков, он логично вынуждает их убить и его самого. Это история сверхмощного самоубийства… Попытка в одиночку спастись от судьбы и достичь свободы за счёт других неизбежно приводит к смерти».

Трагедия заключается в столкновении иррациональности, "ласкового равнодушия" мира с рациональным стремлением человека к ясности, к обретению смысла и счастья. Из этого столкновения и рождается абсурд. В мире царит хаос, все попытки упорядочить его терпят крах. Камю изображает жестокого императора одним из своих абсурдных героев, который совершает верховное самоубийство. Осознание абсурда к Калигуле приходит в результате столкновения со смертью, умерла его сестра-любовница Друзилла. За этим следует "активная" реакция персонажа. В его руках политическая власть, и она дает ему уникальный шанс утвердить "царство невозможного". Под невозможным понимается что-то не от мира сего. Калигула хочет получить Луну, счастье, бессмертие. У читателя и зрителя неизбежно возникает чувство комизма, это одно из свойств театра абсурда. Но смех исчезает, когда приходит понимание глубины трагедии императора. В этом мире нет смысла, его нельзя понять, поэтому он решается "принять личину богов, глупую и непостижимую". Калигула хочет насильственно научить своих подданных настоящей свободе, свободе от иллюзий, которые всегда пропадают перед лицом смерти. Калигула хочет обладать Луной, победить смерть. В итоге Калигулу убивают. Почему Камю называл это верховным самоубийством? Отношение Камю к театру и театральному актеру требует отдельного внимания. В целом оно находит лаконичное выражение в реплике Калигулы, когда Сципион обвиняет его в богохульстве за слова о принятии на себя личины богов: "Нет, Сципион, это драматическое искусство. Ошибка всех этих людей в том, что они недооценивают силу театра. Иначе они знали бы, что любому человеку позволено разыграть небесную трагедию и стать богом…" Камю в своей пьесе доводит идею театральности до Абсолюта. Калигула обладает уникальным шансом с помощью политической власти "просветить" своих подданных – открыть им абсурд и освободить их от иллюзий. Он избирает путь насилия, оставляя горы трупов. Уже в конце пьесы он осознает свою фатальную ошибку: "Я шел не тем путем. Я ничего не достиг. Это не та свобода!"

Это история о власти. Автор окунает читателя в мутную воду политики и присущего ей лицемерия. Калигула бросает вызов самим богам, чьё место он не просто хочет занять, но стремится превзойти их в своих возможностях. Для реализации этого в распоряжении императора неограниченная власть. Но в мире, где царствует абсурд, разница между деспотической властью и рабским положением незначительна. Калигула осознаёт это. Император из тех безумцев, которые в своём неистовстве иногда приближаются к мудрецам.

Это история о добре и зле. Большинство действующих лиц пьесы – реальные исторические лица. Но для автора все они – носители абсурдных ценностей. Абсурден сам Калигула в своей странной «логике свободы». Но абсурден и глава заговорщиков Керея в своей абстрактной ненависти к «слишком логичному» Калигуле. Абсурдна Цезония в своей нерассуждающей любви к Калигуле. Абсурден Сципион в своей трагической дружбе с Калигулой и своей абстрактной поэзии. Иначе говоря, абсурдны все носители тех качеств и чувств, которые могли бы быть истолкованы как безусловные общечеловеческие ценности. Зато трусость и низость патрициев, дрожащих за свою шкуру, отнюдь не абсурдны. В изображении этих персонажей происходит то «смешение трагического и комического» (в данном случае сатирического), свойственное для трагедии эпохи модернизма, о котором говорил классик французского театроведения Патрис Пави.