Судьба этой пьесы ученицы Николая Коляды Светланы Баженовой1 завидна — “Зоя” идет сейчас во многих театрах страны, и рецензируемый спектакль наверняка не последний. Осенью 2020 года спектакль в Кинешме поставил Александр Огарев, с недавнего времени художественный руководитель Астраханского драматического театра, заслуженный артист России.
Из приземленной комедии, которую многие режиссеры ставят именно про то, что написано в пьесе буквально, Огарев попытался создать сюрреалистический, а местами трагический спектакль о любви. Любви не самых привлекательных на свете людей, обреченных на одиночество.
Зоя Марковна (заслуженная артистка Чеченской Республики Наталья Гоголева), по всем земным меркам, задержалась на этом свете. Ей сто или приблизительно столько. А она все “никак”. Уже и не ест, но живет. Врачи предсказывали, что дольше нескольких дней она не протянет, а вот поди ж ты. . . Сыну ее Владимиру Ильичу (Антон Копчинский) давно хочется “пожить для себя”, с этой целью он просит друга Плоцкого (Вячеслав Митронин) познакомить его с какой-нибудь девушкой. Девушку Женю (Элина Манапова) друг находит в деревне и привозит в квартиру Зои и Владимира. Первая встреча с Володей ее не радует, но и домой ехать она никак не может. Она соглашается остаться, но оказывается, еще жива мать Володи, которую никто “не обещал”, но она есть. Начинается война — у матери за сына, у Жени — за любовь и право жить в городе. Володя интеллигентен, но себя запустил, выглядит неряшливо, одевается тоже не сказать что привлекательно. Но время идет, в Жене начинают просыпаться нежные чувства к своему “избраннику поневоле”, и просто так, без боя, отдавать Володю она не собирается. Поначалу пугливая и угловатая, Женя привыкает к новому для себя месту жительства, принимает вызов Зои, отступать ей некуда. Режиссер заботливо выстраивает для героев сцены постепенно возникающей любви, трогательной нежности. Да, Женя не пара Володе, но в сошедшем с ума мире кто считал годы? Володя не так уж плох, как это кажется на первый взгляд, он человечный, заботливый, умный. Стрелки часов в квартире Зои Марковны и Владимира движутся в обратную сторону, сколько кому лет, поди узнай, да и что происходит на свете, непонятно — то ли это в голове Зои возникают птицы, рыбы, “рогатые олени, пауки”, то ли на самом деле мир настолько изменился. Затянувшийся сон или явь — не разобрать. Зоя, привыкшая жить ради сына, из-за которого, как она говорит, “в сорок лет похоронила себя как женщина”, начинает войну, увидев, что монополия на Володю нарушена. В ход идет решительно все — и коварство, и обман, и нехитрые уловки пожилой женщины. Женя в нерешительности, а часто и в ужасе — ей кажется (кажется ли?), что на ее жизнь покушаются. А через несколько секунд выясняется, что это морок — показалось, что ее хотят убить, а на самом деле в квартиру стучатся уборщицы (Татьяна Копчинская, Ольга Савченко, Маргарита Юразова), чтобы проверить здоровье Зои Марковны, они же и белки, и деревенские девчонки, и лаборантки, и, наверное, мойры. Зоя давно уже никуда не выходит, в сто лет не очень-то можется и хочется переступать пределы квартиры. Поэтому ее мир — то, что она видит по телевизору (любит передачи про животных) и о чем рассказывает Володя. Это и смешно, и грустно, и трагично одновременно. Все смешалось, как в жизни. Ну или почти как. История очень узнаваемая.
Второй акт начинается с батла молодеющей прямо на глазах Зои Марковны (приходится, иначе на глазах у матери уведут сына) с Женей на природе, в парке, куда компания отправилась на шашлыки. Причем молодеют все, и Владимир в том числе, заряжаясь юностью и задором от Жени. Владимир Ильич совсем не донжуан, с девушками обращаться ну совершенно не умеет, и тут как будто невзначай появляется его “друг” Плоцкий (говорящая фамилия), приземленный, знающий, чего хочет, и уверенный в себе. Понятно, что следует из этого: Плоцкий воспользовался ситуацией. Зоя Марковна, у которой человеческого много больше, чем у молодых, симпатизирует Жене; она уже привыкла к ней, да и чисто по-женски она не может не посочувствовать человеку, попавшему в беду. Но девушка принимает решение уехать. А Володя, разрываясь между сыновним долгом и чувствами, бежит из дома, непонятно, за Женей ли, или это его личный бунт “маленького человека”. Зоя остается одна. Происходит то, чего она больше всего боялась. Наступает финальная, очень пронзительная сцена. Зоя Марковна произносит слова Фирса из чеховского “Вишневого сада”, а затем ложится на кровать и умирает в одиночестве. От песни, звучащей в самый момент смерти Зои, подкатывает комок к горлу: это и сожаление о несбывшемся, и надежда. “И теперь горит огнем тоска, лишь бы вновь услышать, друг, тебя. Солнце уснуло, встретимся скоро...”
Спектакль, задуманный довольно давно, оказался в том числе и о безвременье, в которое попал весь мир из-за пандемии. Привычный уклад нарушен, то, что казалось вечным, дало сбой. Время пошло назад. Какой сейчас год на дворе? Двухтысячный? Две тысячи семьдесят пятый? Трехтысячный? Время смешалось и течет нелинейно. Стрелки часов в доме Зои Марковны и Володи движутся назад то размеренно, то бешено крутясь. Вопрос “вы кто?”, с которым Зоя многократно обращается к Жене и которым выводит ее из себя, в финале спектакля направлен в зрительный зал, ко всем и к каждому.
В спектакле много музыки (автор музыкальных аранжировок и хормейстер Екатерина Серебринская, музыкальное оформление — Александр Огарев, Евгений Громов). Джазовые мелодии с их нервным и неровным городским ритмом, аранжировки знакомых с детства “Жили у бабуси”, драйвовые танцы Жени и белок / лаборанток, и музыка снов, в которые погружена квартира Зои, а также задушевное ретро Шульженко, под которое Зоя танцует во втором акте. Этот почти эстрадный номер, как, впрочем, все танцы и пластика, которые поставила хореограф Валентина Лисовская. Музыка и движение в спектаклях Александра Огарева всегда помогают раскрываться характерам персонажей. Абсолютно небытовой спектакль заполнен множеством милых деталей. Прекрасная работа художника-постановщика Ирины Бринкус — это имя еще наверняка многие услышат — позволяет зрителям погрузиться в мир Зои, в быт этой квартиры, полной снов и каких-то неясных видений, уводящих за грань реального, в мир природы и космоса.
Предыдущая постановка Александра Огарева в Кинешме (“Снегурочка” по А.Н. Островскому) получила ряд престижных наград на нескольких театральных фестивалях. Хочется надеяться, что и этот спектакль не останется незамеченным театральным сообществом.
1 “Современная драматургия”, № 4, 2015 г. (Ред.)