Три месяца прошло после предыдущего номера, а приходится начинать колонку с того же, чем заканчивал тогда: неопределенности нашего положения. Да и не только нашего. Пандемия неожиданно / предсказуемо затянулась и осенью снова пошла в рост, театры хоть и выходят мало-помалу из долгого анабиоза, но залы разрешено заполнять только наполовину, сборы далеки от тех, что могли бы даже частично покрыть понесенные убытки. По этой причине продолжается и наш жесткий финансовый карантин и конца ему не видно.
Надо сказать еще об одной несбывшейся надежде. В начале ковидной истории мы думали примерно так: вот сейчас драматурги засядут по своим кельям, освободятся от всяческой суеты, сосредоточившись исключительно на творчестве, а выйдя из заточения, предложат “городу и миру” новые прекрасные, глубокие, яркие пьесы. И что же? Да, появилось несколько текстов на пандемическую тему, но, прямо скажем, ни один не стоил серьезного внимания, не говоря уже о чем-то большем. Драматургия не создается на злобу дня, она не для того существует, а если и пишется “на случай”, то устаревает раньше, чем автор поставит в конце слово “занавес” или “конец”. И вообще, против наших ожиданий, минувшие весна и лето не принесли богатого “урожая”. Более того: показалось, что и наш “цех” стал жертвой тотальной депрессии: разочарований больше, чем радостей. Будем верить, что это временный упадок.
Теперь, по обыкновению, об этом номере. Как полагается в последние годы, немалое место в нем занимают три пьесы конкурса “Автора — на сцену!” (мы соблюдаем обязательства перед учредителем). А пять других, отобранных редакцией самостоятельно, принадлежат авторам, уже знакомым читателям журнала. И не только им.
Самым стабильным драматургом десятилетия следует признать Олжаса Жанайдарова: каждый год по пьесе и почти так же регулярно — очередная публикация в нашем издании. Автор держит планку. Два года назад он опубликовал драму “Мания”. Название точно отразило содержание психологической драмы, героиня которой страдает нервным заболеванием, находится в пограничном состоянии. Теперь Олжас написал “Распад”, сходный по теме, но еще более откровенный, временами шокирующий текст, составивший своего рода дилогию с “Манией”.
Алексей Куралех, живущий в Донецке, начал реалистической производственно-любовной драмой “Шабашка”, позже возникла современная притча “Перемирие” о войне на юго-востоке Украины, и ее уже поставили несколько известных театров (мы писали об этих спектаклях). А затем пришло время исторических сюжетов: “Сны Пенелопы”, как легко догадаться, основаны на античной мифологии, а публикуемая сейчас “Miracle impossible” рассказывает о жизни Достоевского — от знакомства с будущей женой Анной Сниткиной до кончины писателя.
Историческая линия продолжена в номере еще одной биографической пьесой — “…и назвал тьму ночью” Марка Розовского. Этот известный драматург и еще более известный режиссер не нуждается в рекомендациях. Минувшей осенью он выпустил в театре “У Никитских ворот” премьеру своей “Фанни” (о покушении на Ленина в 1918 году), а сейчас готовится к постановке следующей документальной драмы, хроники преследования и гибели выдающегося деятеля советского театра Соломона Михоэлса.
Уже стали историей и события начала 1990-х годов, времени распада СССР. О том, как они отразились на жизни и судьбах русскоязычных жителей одной из новых среднеазиатских стран, свидетельствуют монологи персонажей Сергея Давыдова из пьесы “Республика”. Этот автор не так давно дебютировал на страницах журнала фантастической комедией “Отличный парень”.
Второй раз мы встретились и с Тоней Яблочкиной. Ее пьеса “Юра” была типичной молодежной драмой “про любовь”. В “Мечтах о Лене” на первый план вышли более зрелые люди, переживающие кризис среднего возраста.
На этом, пожалуй, остановимся, чтобы не повторять сказанного раньше. Ситуация все та же. Пока собираем следующий номер, а там будь что будет.