Павел Пряжко, оказывается, писал для детей. Десять лет назад, когда еще только складывался его тандем с Филиппом Григорьяном, он сочинил для режиссера “Лунную масленицу”. Поставить ее тогда не удалось, но надо отдать должное упорству Григорьяна, с каким он продвигает творчество драматурга — вопреки и волкостреловскому “канону”, и убийственным, на ранних этапах, комплиментам старших коллег. И это уже приносит плоды: предыдущий спектакль по Пряжко “Пушечное мясо” вошел в программу фестиваля “Территория” 2019 года.
Нынешняя “Масленица” хотя никуда попасть не успела, но вряд ли останется незамеченной — во-первых, это красиво... даже слишком: Григорьян, известный своими кислотно-визионерскими постановками, вместе со своей командой — театроведом Ильей Кухаренко и художником Владой Помиркованной придумали в “Масленице” образы и сцены для даже самых незначительных деталей и эпизодов. Спектакль начинается с длинной интермедии: возвращение супругов (Дарья Бондаренко и Дмитрий Варшавский) домой — выгородка на сцене представляет собой стильный, минималистически обставленный интерьер в серых тонах. Они так долго, молча и подробно перемещаются и ужинают в этой квартире, что создается впечатление: Григорьян задумал ремастер “Дыхания” — столь же минималистичного, сколь и неспешного спектакля Марата Гацалова в Театре Наций. А потом быстро выясняется, что пара ждет двойню. “Все, я пошла рожать”, — как бы между делом заявляет будущая мать и скрывается в комнате-кулисе. Оттуда в следующий миг выходит пара близнецов — Дима (Аскар Нигамедзянов) и Таня (Алла Иванцова). То есть Митя, а в других обстоятельствах Митиль и, соответственно, Тильтиль. И тут же родителям нужно на работу, хотя только что клялись никогда не оставлять своих детей. Для короткой сцены прощания они выходят в своих рабочих костюмах — золоченых скафандрах-латах, явно скроенных еще на древнем Олимпе. У папы в руках Геракловых размеров меч — они летят добывать лунный сыр (а ждет их там коварный лунный жир).
Разумеется, всех источников вдохновения Пряжко в этой пьесе не учесть. Но еще один, помимо “Синей птицы”, можно назвать с не меньшей определенностью: лунный сыр в его сказке придуман не в рифму лунному жиру — он перекочевал из культового мультфильма Ника Парка “Великий выходной” (“A Grand Day Out”, 1989). Повествующий о приключениях изобретателя Уоллеса и его пса Громита, он был впервые показан на постсоветском пространстве как “Пошехонская луна” (сегодня чаще встречается под названием “Пикник на Луне”) и многое что поменял тогда в сознании зрителей. Смысл в том, что ближайшее к нам космическое тело полностью состоит из сыра — бери не хочу. А еще по лунной поверхности гоняет на лыжах свихнувшийся робот-холодильник. И если принять “Лунную масленицу” за условный флешбэк к мультфильму, то этот самый агрегат туда доставили ее персонажи. Точнее, они на нем прилетели. Но по порядку.
Лишь успели дети заскучать — а в модной квартире даже не сыграть в прятки, — как из маминой из спальни... Нет, прямо из телевизора вылезает робот (Олег Кузнецов) с известием: родители в плену. Для того чтобы их спасти, близнецам нужно пройти в сарай. По пути они встречают еще одного помощника — трогательно-нелепую Гусеницу (Лина Веселкина), которую тут же, на авансцене, озвучивает мама — Дарья Бондаренко. И сталкиваются с Темнотой (Дмитрий Цурский), чей собирательный образ персонифицированной нечисти вобрал и русско-народные кокошник с курьими ножками, и Милляра с Моррой — заслуженную Бабу Ягу Советского Союза и тувеянссоновское существо, под которым замерзает земля и от которого гибнут растения. При наложении компьютерной графики — тень Темноты струится и змеится — жуть выходит первостатейная. Григорьян и компания старались как для себя — редкого взрослого их dead Мороз оставит равнодушным.
И чем дальше, тем меньше этот спектакль похож на очередные “Новогодние приключения Маши и Вити” — пусть в подвале детей и ждут Часы (Александр Макаров), Вода, вернее, Сырость (Александр Терешко), а также Пыль (Людмила Хмельницкая), уже одним своим именем покрывающая остальных персонажей метерлинковской пьесы. Но поют и пляшут они под совсем не детскую фонограмму Александра Вертинского. А тем временем родители превращаются в огромных разжиревших монстров — при этой аллюзии на “Унесенных призраками” Хаяо Миядзаки режиссер не сбивает взятого “Дыхания” и в тех же ультра-хайтековских серых интерьерах показывает, чем могла закончиться история молодой пары, не появись у нее двойни: только еда и только работа. И попасть под власть лунного жира, выходит, не детская страшилка, а вполне себе реальная возможность. Его тут, кстати, олицетворяет плаксивый инфантил в огромных башмаках и розовом комбинезоне (Максим Шуткин): немного от рок-звезды, чуть-чуть от домашнего тирана — можно выдать за портрет целого поколения. Точнее, его прослойку, да и ту чересчур утрированную. Тем не менее, в эту Вселенную капризных и зацикленных на себе взрослых летят вчерашние младенцы вызволять своих папу и маму. И старый холодильник стартует из заброшенного сарая как настоящая ракета, с ревом и дымом — режиссер, а он здесь по совместительству, напомним, и сценограф, не скупится на трюки и спецэффекты. Порой выходит как если бы знаменитый анимационно-художественный фильм “Кто подставил Кролика Роджера?” Роберта Земекиса сняли в 3D-реальности. Впрочем, и про него Григорьян не забывает: ближе к финалу Гусеница превращается в куколку, а из нее появляется бабочка — вылитая Джессика Рэббит из упомянутой кинокартины. Тут запускается уже для взрослой аудитории цепь синефильских узнаваний: прототипом героини послужили Мэрилин Монро и та самая Алиса из Страны Чудес, откуда в “Лунную масленицу” и заползла, очевидно, Гусеница. В целом головоломок и “пасхалок” для зрителей всех возрастов здесь хватает.
Ну а лунный жир? А жир, известно, лучше сжечь. Но не в фитнес-клубе, а на сковороде при жарке блинов — на носу ведь Масленица. С блинами в модную квартиру вернется и уют, дополненный старыми часами, и пылью, и сыростью. А с детьми без того и этого никак не бывает. Пусть взрослую публику подобные решения и оставляют в недоумении. Как, похоже, и видавший виды персонал Дворца на Яузе, где идет спектакль:
— Все ли тебе было понятно, девочка? — не без ехидства спрашивает гардеробщица, подавая пальто маленькой зрительнице.
— Конечно!
— И о чем спектакль?
— О том, что не надо детей оставлять одних!