Много лет я не ходила в Театр Российской Армии. Казалось, он застыл, и не в лучшей своей фазе. Но вот примерно года два как здесь стали намечаться явные перемены. Вдобавок к традиционно работающим Большой и Малой сценам подключилась экспериментальная площадка.
Началось с иммерсивного спектакля “Звезда” по пьесе Саши Денисовой, рассказывающего историю Театра Советской Армии. Молодые режиссеры Алексей Размахов, Глеб Черепанов и Галина Зальцман сделали его, используя все современные формы: перформанс и инсталляцию, вербатим, игровой театр и документальный. Публику проводят по всему колоссальному зданию, имеющему форму пятиконечной звезды, позволяя заглянуть в разные залы, парадные и непарадные помещения, тайные лестницы, закрытые правительственные ложи и подземный лабиринт, а главное — заглянуть в историю этого театра и через него — в историю страны.
Театр был создан в 1930-м для культурного обслуживания войсковых частей. Здание спроектировали позднее и строили с размахом и помпой: фрески акустического потолка расписал Лев Бруни, эскизы железобетонного занавеса-портала выполнены Владимиром Фаворским. Осенью 1940-го колоссальное здание-звезда было сдано в эксплуатацию, начались спектакли на стационаре. А летом 1941-го труппа как обычно поехала на гастроли и оказалась... на фронте. Вернуться в Москву уже не получалось, и необученные, безоружные и одетые по-летнему артисты остались в Действующей армии. Воевать, выносить с поля боя раненых и убитых, дежурить в походном лазарете... Выжили не все.
К чести театра надо сказать, люди в тяжелых условиях вели себя достойно. Зато в мирном 1958 году произошла позорная история изгнания из театра выдающегося режиссера Алексея Дмитриевича Попова, руководившего Театром Армии с 1935 года. У влиятельных армейских начальников, от которых зависел театр, было твердое желание избавиться от Попова, и артисты пошли у них на поводу. Мучительная сцена предательства труппой своего режиссера — самая запоминающаяся в спектакле. Ее играют в Малом зале, где все кресла заняты картонными муляжами с фамилиями реальных артистов тех лет. И понимая всю актерскую робость и зависимость, я сгорала от стыда за их фразы, которыми они отрекались от Мастера... А в 2019-м благодаря спектаклю “Звезда” в театре установили мемориальную доску в честь Алексея Дмитриевича Попова.
Спектакль “Звезда” начал в театре новую эру открытости. В литературе рамки дозволенного раздвинул во время Перестройки — к Театру Российской Армии это пришло совсем недавно. Нескольким молодым драматургам было предложено сочинить пьесы на темы российской истории. Не про царей Федора Иоанновича и Павла Первого, давно освоившихся на этой сцене, а про дела недавних дней — ХХ века.
Молодые авторы написали, молодые режиссеры с актерами Театра Армии подготовили читки. Показали шесть пьес, но до зрителя дошли не все. Художественный руководитель театра Борис Морозов взял в репертуар три спектакля: “Последний день Берии”1, “Люди ждут, когда танки пойдут” и “Что с тобой теперь?”.
Название “Что с тобой теперь?” не позволяет угадать, о чем этот спектакль. А тема, затронутая молодым драматургом Юлией Белозубкиной, поистине колюча — ответственность перед историей. По фабуле — ответственность детей за деяния родителей. Глубже — скользкая зависимость репутации героя от исторической эпохи. От возвеличивания до оплевывания и казни. Героем пьесы стал прославленный военачальник, практик и теоретик маршал Михаил Тухачевский, расстрелянный по “делу антисоветской троцкистской военной организации” в 1937 году. Как персонаж он не появляется, но весь сюжет выстроен вокруг его памяти. А память о Тухачевском многолика и противоречива. И по сей день нам непросто разобраться, истинный ли он герой или хладнокровный убийца, применивший ядовитые газы против восставших крестьян Тамбовской губернии.
Экспериментальная сцена невелика, здесь нет больших возможностей для сценографии, но режиссер Иван Колдаре и художник Анастасия Александрова обходятся минимумом. Комната, в которой происходит действие, по-казенному гола. Хотя в ней стоят по стенам пара коек и в центре стол, уюта и тепла явно не хватает. А его и не полагается — ведь это детдом, куда помещают детей “врагов народа”. Действие начинается с того, что туда привозят трех девочек, растерянных и испуганно жмущихся друг к другу. Из переклички мы узнаем, кто они: Света Тухачевская (Елизавета Мазалова), Мира Уборевич (Анастасия Савостьянова) и еще чья-то дочь Катя (Диана Борина). Катя из того же круга, что и Света с Мирой: семьи были соседями, а теперь их отцы названы предателями и казнены как враги вождя, а матери репрессированы и находятся неизвестно где. В вину отцов Света с Мирой не верят и отрекаться от них ни за что не соглашаются. В противоположность им, Катя держится иначе и выполняет все, что от нее требуют. Она не хочет быть отправленной в психушку, как ей пригрозили, и подругам по несчастью советует смириться. Это один из конфликтов сюжета — публично отречься и назвать отца предателем или не признавать вину отца ни при каких условиях. Тут Светлана и Мира проявляют недетскую стойкость.
Второй конфликт еще страшнее: обожающая отца Светлана встречает в детдоме женщину, служившую когда-то в семье Тухачевских, — свою няню Машу. Теперь она повариха в детдоме. Для девочки это ниточка к своему детству, к семейному теплу и любви. Она кидается к Маше и наталкивается на... ненависть, причина которой ей непонятна. Но Маша начинает рассказывать про Тухачевского то, чего девочка, естественно, не знала: его многочисленные романы с разными женщинами, внебрачную дочь, тоже названную Светланой, и самое страшное — военные “подвиги”, когда будущий маршал выкуривал газами прятавшихся в лесах сподвижников Антонова. В его воинской биографии были и другие жестокие операции, например подавление Кронштадтского мятежа, но об этом в спектакле не говорят.
Сыгранная Ольгой Тарасовой глубоко и сильно, Маша с ее сломанной жизнью — мужа расстрелял Тухачевский, маленький сынишка не выжил зимой в лесу — становится фатумом для Светланы. Маша и в семью своего врага пошла служить, чтобы отомстить, когда выдастся случай. Но возможность не представилась, и теперь, встретив Светлану, Маша совсем повредилась умом. Она общается со своим давно умершим сыном как с живым, носится с его детской рубашечкой, а потом, прикинув, что “он уже вырос”, покупает ему настоящий мужской костюм. Монологи безумной Маши, обращенные к сыну, — сильнейшие места спектакля.
Светлана на одной чаше весов, Маша на другой. Обе невиновны, обе — жертвы. Кто ответит за них? Как рассудит история? Ведь даже приставленная к детдомовцам суровая училка-фельдфебель признается, что сама запуталась: всего год назад она рассказывала воспитанникам о выдающихся заслугах Тухачевского. Актриса Светлана Садковская скупо и точно показывает, как меняется эта высохшая вобла, умевшая только орать: она превращается в человека сочувствующего, ищет ответа на вопрос: что происходит?
Принципиальность, стойкость и обаяние чистой души Светланы влияют и на других детдомовцев. Один воспитанник, парень из раскулаченной семьи, становится ее защитником.
В финале автор пьесы — спасибо ему! — дает краткое послесловие: Светлана Тухачевская и Мира Уборевич во время войны окончили курсы медсестер, но пойти на фронт им не позволили, их еще раз посадили. Но все же они потом вышли на свободу. Мира Уборевич, непобедимый оптимист, сочинявшая из детдома маме фантазийные письма про то, как у нее все хорошо, дожила до глубокой старости.
Другой спектакль из цикла пьес на темы нашей истории рассказывает о событиях сравнительно недавних — о днях и ночах 19—21 августа1991 года. Он называется “Люди ждут, когда танки пойдут”2. И это ожидание предстоящего наступления эмоционально возвращает зрителя в те судьбоносные моменты.
Помня фразу Михаила Горбачева: “Всей правды об этом не узнает никто”, драматург Анна Гейжан не ставила своей целью строгую документальность, хотя и опиралась на подлинные факты, дневники и воспоминания генерала Александра Лебедя, Михаила и Раисы Горбачевых и человека из их охраны. Мне довелось увидеть два варианта работы с этой пьесой в Театре Армии, сделанные разными режиссерами — Алексеем Размаховым и Романом Лыковым.
Сначала была яркая, запомнившаяся читка, подготовленная Алексеем Размаховым. При драматизме и важности подлинного сюжета — путч, поворот колеса истории — в ней была масса юмора, тепла и сочувствия к персонажам. Драматургом найдена отличная работающая метафора: в Форосе все три дня путча не заходит солнце, а в Москве все трое суток темно, стоит ночь. Семья Горбачевых приехала на море отдыхать, но Раиса Максимовна не положила в чемодан плавки Михаила Сергеевича! Подумаешь — можно съездить в Форос и купить другие. Но нет: оказывается, все они на правительственной даче под арестом. Лишены связи с внешним миром, причем этому миру объявляют: Горбачев болен и не может исполнять свои обязанности. И тогда Михаил Сергеевич, чтобы доказать, что жив-здоров, идет купаться без плавок. И эта придуманная драматургом замечательная деталь вносит комизм в реалии подлинной драмы. Комизм, сдобренный симпатией и уважением к героям.
Еще одна бытовая проблема — не запасли еды, а тa, что доставят охранники, может быть отравлена. Сцена, в которой Раиса Максимовна обсуждает с поварихой, чем кормить семью, и выясняет, что имеется только запас икры, может быть прочитана, безусловно, по-разному. В читке Алексея Размахова это досадное недоразумение: икра только черная — и более не осталось ничего, даже хлеба. А ведь внучкам, да и мужу надо бы простого супа, каши.
Иной жанр у спектакля по этой пьесе, поставленного режиссером Романом Лыковым и вошедшего в репертуар Театра Армии. Здесь ровно та же самая ситуация подается как насмешка над барами, у которых завались икры — хоть черной, хоть красной, а они ноют. Горбачев (Николай Козак) и Раиса Максимовна (Наталья Лоскутова) карикатурны. Та же пьеса, но другой ракурс — ироничный, фарсовый. “Лебединое озеро” по всем телепрограммам для нас — понятный знак смены государственной власти. И первая странность, замеченная Горбачевыми в Форосе, — необъяснимое нашествие лебедей в море. Ну да, это метафорический генерал Лебедь, которому ГКЧП отдавал команды. Слава генералу — он сумел не все их выполнить. И зрителю многократно предъявляются балерина в образе Умирающего лебедя (Диана Борина) и генерал Лебедь (Сергей Иванюк), тянущий за веревочку четыре игрушечных пластмассовых танка. Что-то такое нестрашное, несерьезное. Да, Лебедь в самый решающий момент “потерял” танковый батальон. И бойцы “Альфы” не дошли до Белого дома. Но сто тысяч граждан, собравшихся на площади и взявшихся за руки, тогда были готовы ко всему. Нужно понять: люди, уходя из дома, прощались с детьми, не зная, вернутся ли оттуда!
На стене проецируют кинохронику: бушующие толпы перед Белым домом ждут штурма. Их сменяют кадры заседания ГКЧП. А по Банкетному залу театра, ставшему игровой площадкой спектакля, расхаживает артист Иванюк с картонной коробкой, на которой нарисовано здание и написано “Белый дом”. Карикатура! Влезающий на стол самодовольный Ельцин (Андрей Кочинов) выглядит пародией на Трампа. В решающие моменты его не было видно, но когда все кончено, он, торжествуя, возглашает: “Мы победили!”
Забавно выглядит и Мстислав Ростропович (Александр Рожковский), прилетевший из Парижа с хлебным багетом (символ свободы?) в руке: естественно, в решающий момент он хочет быть со своим народом. Он рассказывает историю своего военного детства, как ему с матерью принес дрова и тем спас от гибели незнакомый человек. Не зря спас — Мстислав Леопольдович всю жизнь помнит и отдает этот долг. Почему-то Ростроповичу в телохранители дают молодого парня Юру (Иван Гришенков), совершенно не умеющего обращаться с оружием. А одна девушка с букетом говорит, что стрелять не умеет и будет солдатам дарить цветы. Среди защитников Белого дома немногие были пригодны к реальному бою — там больше было людей, готовых погибнуть.
Хотелось бы знать, как они смотрят на события августа девяносто первого из две тысячи двадцатого. Наверно, кто-то солидарен с персонажем, произносящим финальную фразу спектакля: “Такую страну проср...!”
Когда Размахов показывал пьесу в читке, на обсуждении взял слово один из тех, кто стоял в те дни и ночи перед Белым домом. Он сказал, что все прошедшие годы не мог спокойно вспоминать август 1991-го. И что только теперь его отпустило. И не раз я слышала от людей, отстоявших те дни и ночи, что это был важнейший момент в их жизни. Думаю, молодые люди, по возрасту дети тех, кто стоял тогда, этого не понимают. И потому режиссеру Лыкову не жаль превратить в фарс то, что драматург назвала комедией абсурда. И указанный в программке жанр “спектакль-банкет по случаю развала СССР” задает ложный настрой. Можно подумать, что зрителей усадят за стол и чем-нибудь угостят. Двойное разочарование.
Работа Театра Российской Армии с молодыми авторами и режиссерами над сюжетами новой российской истории — самый позитивный тест-драйв. Не зря грант на этот проект дало Федеральное агентство “Росмолодежь”. Это сложные, иногда больные темы. И непременно молодежь в зале. А один не самый удачный спектакль не умаляет ценности дела.
1 См. рецензию в предыдущем номере журнала. (Здесь и далее прим. Ред.)