Спектакль Юрия Муравицкого по пьесе американского драматурга Роберта Аскинса похож на читку. Пять персонажей за столом, а еще рассказчица справа: зачитывает ремарки. Несмотря на нарочитую лаконичность, в спектакле хватает всего — и огня, и вживания, и зрительского соучастия. Имена и быт американские, а речь идет о родном и всеобщем: о насилии и травме, страсти и морали, любви и прощении.
Пьесу “Длань Господня”, которая стала лауреатом ряда театральных премий, перевела с английского Оксана Алешина, адаптацию текста сделал Валерий Печейкин. Вышел бойкий, страстный и смешной текст, который при переводе на русский, кажется, утратил минимум смыслов — если не считать известного остранения за счет чужих реалий.
Постановка — результат сотрудничества трех независимых театральных проектов: “Любимовка. Продакшн”, ростовского “Театра 18+” и “Театра.doc”. Исполнителями стали выпускники актерской лаборатории Юрия Муравицкого Московской школы нового кино.
Молодые артисты в ряд сидят за столом. Они играют персонажей разного возраста: трое довольно взрослых подростков (смирная, дерзкий и непонятный), недавно овдовевшая мать подростка и священник. Вдова, мучимая собственными травмами, открывает в церковном подвале кружок кукольного театра с “христопузиками”; туда приходят парни и девушка со своими комплексами, а падре, с одной стороны, патронирует богоугодное занятие, с другой — подкатывает к вдове.
Отказ от всякой декоративности как будто бы визуально обедняет спектакль. Перед зрителем артисты за столом, а сзади на стене — надувные буквы. С другой стороны, лишение зрителей внешних эффектов заставляет работать воображение, а остранение артистов создает напряжение между тем, что слышишь, и тем, что видишь. Драма, как ей и положено, совершается не на сцене, а в зрителе.
Центральным героем спектакля оказывается чуть приторможенный Джейсон, потерявший отца, со своим Тайроном: это перчаточная кукла, злобный двойник героя. По мере развития сюжета кукла обретает все большую самостоятельность. Кукла из носка — этакий мистер Хайд, который горазд не только укусить, но и устроить мини-апокалипсис в церковном подвале (“Длань Господня! Жеваный крот!”). Одержим ли подросток дьяволом? Или у него просто шизофрения? Роль хорошего мальчика / зловещей куклы дает артисту Федору Кокореву отличные возможности показать амплитуду настроений и масок, и переходы от одной личности к другой насколько комичны, настолько и пугают.
Вторым центром притяжения становится брутальный подросток Тимоти в исполнении Александра Пронькина. Звериная страсть этого парня к взрослой женщине смешна и даже умилительна в своем нарушении границ, но оказывается более правдивой, чем окружающее ханжество.
Двуличен пастор Грег (Владимир Морозов), который как бы занимается благим делом, но в то же время оказывает вдове знаки внимания. Двулична и вдова Марджери (Коля Ноекёльн): не желая разобраться в себе, она предпочитает имитировать арт-терапию или срываться в объятья любвеобильного Тимоти. На фоне этой взрослой тотальной лжи раздвоение личности у Джейсона оказывается не таким уж страшным — хотя его примитивная кукла Тайрон в попытках отрастить собственное “я”, конечно, наводит жуть.
Но и зловещий Тайрон оказывается слаб против зова природы, и его побеждает соблазнительная кукла-девочка; пытаясь стать человеком, получаешь и все слабости смертных. Сцена кукольного секса — одна из самых смешных в спектакле.
Тайрон озвучивает историю происхождения социума и морали как историю репрессий и лжи. По сути, его речь — обличение мира, где люди предпочитают прикрываться ложными личинами, а не смотреть своим проблемам в глаза.
Ключевая метафора пьесы: все мы в длани Господней. Как куклы. Но здесь эта расхожая фраза означает не безграничное доверие высшей силе, а тот факт, что мы постоянно отказываемся от ответственности за свою жизнь, перекладывая ее на Церковь, государство, психологов.