В свое время эта пьеса была в числе тех произведений искусства, которые возвестили начало неоднозначной эпохи “оттепели” в СССР. Нынешняя постановка в ЦДР — рассказ о судьбах юных женщин, полный горькой иронии, драматизма и надежды и сложенный по законам музыкального действа.
Возможно, эта пьеса заинтересовала режиссера Владимира Панкова именно сейчас как раз потому, что в чем-то очень созвучна нашему противоречивому времени. Кому-то кажется, что грядут перемены к лучшему, большей духовной, интеллектуальной, личной, деловой свободе. А другим видится явный поворот вспять, к прошлым застойным временам идеологического тоталитаризма.
Владимир Панков обостряет в спектакле мотив стремления героинь, фабричных девчонок, по собственному разумению выстраивать личную судьбу, которое сталкивается с отживающим, но все еще пронизывающим все сферы жизни давлением официоза, единообразия во всем — быту, семье, труде, идеалах.
Вместе с художником Сергеем Агафоновым режиссер во всю ширину заполнил площадку ЦДР на Соколе панцирными кроватями. Комната в общежитии ткацкой фабрики чем-то неуловимо напоминает и казарму. Девушки — в одинаковых серо-синих рабочих халатах. И когда кровати ставятся вертикально, возникает ощущение исправительной колонии. Действие происходит одновременно повсюду — на ступенях, балконах, кроватях, за столами. А над всем два экрана. На них показывают крупные и общие планы, снятые тут же кинокамерой на треноге, “гуляющей” вслед за персонажами. Автором пьесы задан сквозной фабульный ход: киношники снимают документальный сюжет о передовой комсомольской бригаде. Съемка вмешивается в жизнь героев, влияет на события, заставляет фабричных девчонок и других персонажей взглянуть на себя со стороны, переоценить многое в себе и в своих поступках. Пересоздавать образы самих себя по направляющим подсказкам кинооператора.
Лейтмотив пьесы и спектакля — жажда любви, понимание любви как непреодолимой силы естественных человеческих потребностей и чувств, духовной свободы, которая взламывает любые догмы, запреты, нормы и правила. Именно тему любви — плотской, земной и возвышенно-романтической обостряет Панков в спектакле. В киносюжете о себе героини должны изображать себя по канонам советской журналистики “на заданную правильную идейную тему”. Но и это, и проработки в газете за проступки, и политбеседы, и диспут о том, что такое любовь правильная и “идейно выдержанная”, да и сам образ “передовой комсомольской бригады”, лживость, мертвечина официоза — все взрывается изнутри любовными страстями девчонок как основы их бытия.
Каждая из героинь понимает любовь по-своему. Для Надюши (Полина Синильникова) любовь — естественный поиск свободы воли и духа, отказ от рутины. Будучи невестой Федора, она увлекается кинооператором, а выходит замуж за старшего лейтенанта. Ирина — наивная вроде бы простушка в исполнении Анастасии Вивденко, твердящая о неземной, возвышенной любви, выходит замуж за болгарского студента и уезжает к нему, забыв о скучном быте и однообразной работе. Сдержанная, скрытная Леля (Камила Залиева), комсорг группы, не верит в любовь. Скрывает от всех свою дочку. Но в итоге устав от “правильности”, открывает тайну. Освобожденный комсорг Бабичев (Геннадий Уланов), живущий только “идейным” делом, безответно влюблен в Лелю. Он по-мужски потрясен тем, что у нее был другой, причем женатый. И это показано в спектакле, пожалуй, резче и жестче, чем в пьесе.
Главная “взрывная сила” — детдомовка Женька Шульженко. Вероника Мохирева играет ее существом мятущимся, сильным, вроде бы уверенным в своей правоте и безошибочности поступков. Она жаждет правды, броской праздничности и словно бы не ценит того, что ее уважают как одну из лучших работниц. Жизнь сердца и безудержная свобода самовыявления для нее важнее. И тут режиссер с актрисой идут на крайнее обострение. Женька в своем врожденном стихийном протесте против любых норм, включая и неоспоримые нравственные правила, в своем необузданном своеволии, по-видимому, терпит крах надежд, слом судьбы и словно вылетает из круга своих подруг. В финале пьесы Женька после трехдневного прогула появляется усталой, разочарованной, с синяком на лице. В финальной сцене спектакля она предстает грязной пьяной оторвой. Цена необузданной свободы? Но подруги — и прежде всего жесткая, “правильная” Леля — принимают Женьку и такой, горой встают за нее. Ничто не потеряно, пока молодость не ушла.
Взрослые в спектакле Панкова — не ретрограды, не поборники отжившего, старого. Они просто взрослые, знают, что в жизни почем, и стремятся удержать молодежь от ошибок.
Например, вышестоящий начальник Макаров (Дмитрий Мухамадеев) — спокойный человек, умудренный опытом. Иронично-сдержанный в мужских реакциях на окружающих юных красавиц. Он спокойно воспринимает критические выпады Жени, ее упреки в показухе. Всем поведением, а не только на словах, учит молодых: жизнь сложна, противоречива, не всегда следует бунтовать, ведь простых решений не бывает.
Д. Мухамадеев играет также отца Веры (Кристина Сагдиева), новичка в рабочем общежитии. Режиссер с исполнителями обостряют решение и этих двух характеров. В пьесе это просто заботливый добряк и тихая провинциальная девчушка. В спектакле — хваткая парочка, прикатившая в большой город из глубинки. Грубый, жесткий, напористый куркуль и под стать ему дочурка. Вырвавшись из-под отцовской опеки, она вовсю хлещет водку с вернувшейся Женей... Эта провинциальная девчонка еще превзойдет своего папашу.
Ключевым персонажем спектакля стала работница фабрики, мать курсанта-моряка Феди, Анна Петровна в прекрасном исполнении Татьяны Владимировой. Строгая женщина, она упрекает Надюшу в непостоянстве и неверности, на дух не выносит таких как Женька, бьется за счастье сына. Но если в пьесе она, скорее, оттеняющий основных героев персонаж второго плана, то в спектакле это “главный взрослый”, участвующий почти во всех эпизодах от начала до финала. Она наставница молодых работниц в житейской мудрости, но вовсе не резонер-ригорист, несущий официозные догматы. Она учит девчонок: непроста жизнь, за каждый поступок надо отвечать, на бездумной лихости судьбу не выстроишь. Тяга к переменам и свободе — да, но важны и необходимы верность, благодарность, честность и постоянство в отношениях, семейные устои и ответственность.
Владимир Панков, верный своим идеям и принципам саунд-драмы, строит спектакль по законам музыкальной пьесы (музыкальные руководители Сергей Родюков и Виктор Маминов, хореограф Полина Миронова, музыка студии “SounDrama”). Фабричные девчонки составляют “хор”. В нем выделяются персонажи-солисты. Драматургию и тональность спектакля во многом определяет оркестр, музыканты активно участвуют в действии. Среди яркого слаженного ансамбля — моряки, китайская делегация, жених из Болгарии (которых нет в пьесе, их ввел режиссер). А “корифеем” здесь — Анна Петровна, вспоминающая свою жизнь.
Романтика, возвышенность любви, тяга к свободе вырастают из прозы, рутины и бытовой суеты. Жизнь преобразована по законам искусства.
Переснимаются дубли. Меняются по указаниям режиссера мизансцены, наряды и антураж. Но одновременно меняются и смыслы... или непредсказуемо выявляются подспудные?.. Музыканты аранжируют действо... или вмешиваются в события? Их участие как бы пересочиняет мотивы поступков персонажей. А может быть, персонажи своими поступками складывают мелодию спектакля, мелодию событий и жизни.
Через гармонию художественного строя постановки Владимир Панков говорит о поиске гармонии в жизни.
Историю в пьесе и спектакле завершает окончание работы над фильмом. Но не точкой, а многоточием. Просматривая монтаж снятого материала (и мы видим последние кадры на экранах), кинооператор-режиссер с тревогой, скрытой горечью, но и с явной надеждой говорит: “Нормально... Все нормально. Так и оставим”.