В этом сезоне российский театр вновь обращает внимание на документалистику и осмысляет разные приемы и методы, наработанные им в этой практике за двадцать с лишним лет. Конференция “Документальный театр: деколониальный поворот” в Центре Мейерхольда сразу перетекла в Международный фестиваль-мастерскую им. Дмитрия Брусникина, полностью посвященный документальному театру.
Открыл событие спектакль “Смерть на работе” Семена Александровского (художник Ксения Перетрухина). Показательно, что драматург Юкка Хюде Хютти указывается в афише позади всех. Режиссеры стали позиционировать себя художниками — авторами концепций, а не спектаклей.
Однако можно ли назвать концептуальным спектакль, где выступают не актеры, а реальные люди? Вряд ли: здесь и черты свидетельского театра, и большой перформативный элемент. Но документальным он, несомненно, является. Могильщик, священник, кантор (церковная органистка) и служащая похоронного агентства (в прошлом актриса) рассказывают о своей работе: как умирают и хоронят в Финляндии. Изредка они обращаются к зрителям с вопросами, давно ли те были на похоронах и приготовились ли к собственной смерти.
Вопросы действительно интересные с точки зрения реагирования на них нашей памяти. Например, я забыла, что была на похоронах Елены Анатольевны Греминой, и не подняла руку. Память обычно прячет уход важных людей как травматический опыт. Сама смерть в культуре давно перестала быть событием обычным, бытовым. Тем ценнее рутинные рассказы сотрудников кладбищ и церкви об их повседневности: например, какие вопросы родственники задают по поводу судьбы гробов и какие правила развеивания пепла над морем.
Вспомнила я также, как мой дедушка сам сделал себе простой деревянный гроб, который в итоге не подошел ему по размеру. Вопрос собственной смерти всегда острый, каким бы уровнем оптимизма и смирения мы ни страдали, но еще острее — смерть близких. Об этом тоже сказано в спектакле, но вскользь и вполне жизнеутверждающе. Служащая похоронного агентства рассказала, как однажды ее дочь с синдромом Дауна со страхом спросила: “Мама, неужели я когда-нибудь умру?” Ответ пришел как озарение: “Не беспокойся, ты проживешь всю свою полную жизнь”. Отличное решение для каждого в зале.
Впрочем, смерть не единственная вещь, разбираемая в спектакле. Исполнители собрали у зрителей названия тех явлений, которым они желают конца. Упомянули “капитализм”, “сексизм” (продвинутый зал собрался), “тесную одежду”, “потерянные носки” и даже “катышки”, ну и “государство”. Решили, что все это будет называться “глупость” и что сейчас-то мы ее и похороним. Священник составил две красивые речи, в которых благословил всех “Во имя матери, любовника и друга” и представил Бога как любовника — концепция известная, особенно в католических кругах, но произносилась как откровение. Проблема всех разговоров о Боге в театре обычно в том, что часто это пересказ каких-то теологических банальностей, преподнесенных как нечто новое. Аналогично случилось и в этом спектакле, однако есть надежда, что это сделано умышленно, а не из-за невежества. И что цель этой проповеди показать как раз невежественность нашего знания о Боге и церкви и ее истории. Сам факт, что этот финский священник представил себя как первого в Финляндии, кто обвенчал гей-пару, конечно, добавляет его интерпретации Бога как любовника остроты в российском контексте.
А вот проповедь о кончине глупости получилась прекрасной: “Дорогая глупость, столько мы вместе прожили. Мир твоему праху”. Больше вы не услышите ни о надеждах, ни о капитализме, ни о тесной одежде, ни о сексизме. Ни о государстве. “Глупость, из земли ты пришла и в землю вернулась. Аминь”.
Попрощались, посмеялись, даже пожалели глупость, которую мы якобы еще не скоро увидим. И вернулись к культурному способу противостояния смерти — здоровому по...зму. В самом финале могильщик цитирует Фрэнка Заппу: “Относиться ко всему этому серьезно просто смешно”, — и кантор играет Заппу на органе. Остальные исполнители расставляют простые деревянные стулья на сцене и к каждому из них — по березке. Наши могилы нас заждались.
Мировая премьера прошла год назад на “Балтийском круге”, а вот этот анекдот из спектакля вам в качестве бонуса:
“Отец, Сын и Святой Дух обсуждают, куда им отправиться в путешествие.
— Я в Европу, — сообщает Святой Дух. — Что-то там Церковь в упадке, нравы слишком свободные стали.
— А Я в Израиль, — говорит Отец. — К Моему народу. Что-то я его подзабросил...
— А Я в Россию, — заявляет Иисус.
— Почему, Господи?!
— Да просто... Я же там ни разу не был”.