В Краснодарском академическом театре драмы им. М. Горького прошла режиссерская лаборатория “С любовью, Пушкин”.
В 2013 году с должности худрука этого театра со скандалом уволили талантливого режиссера Александра Огарева. Его спектакли показались чиновникам слишком смелыми, но по прошествии лет стало ясно, что это был переломный момент для театральной жизни города. После огаревского периода в жизни Краснодарской драмы началась даже не черная, а какая-то серо-буро-малиновая полоса с невнятными кадровыми решениями и кучей незапоминающихся спектаклей, которые не были нужны ни зрителям, ни критикам.
Что-то медленно стало меняться после назначения несколько лет назад на должность директора Краснодарской драмы Ирины Репиной. Она сделала курс на депровинциализацию и потихоньку пытается добиться сопричастности театра к общероссийским театральным трендам. Год назад у театра появился молодой главный режиссер Константин Демидов, который, похоже, мыслит теми же современными категориями.
Одним из первых шагов обновленного театра стала прошлогодняя режиссерская лаборатория по произведениям Максима Горького — не удивительный выбор, если учесть, что театр носит имя этого писателя. Итогом первой лаборатории стало включение в репертуар “Мещан” в постановке Геннадия Шапошникова — умного, добротного спектакля с хорошим режиссерским разбором и, как следствие, множеством интересных актерских работ.
В июне 2019 года театр провел вторую режиссерскую лабораторию “С любовью, Пушкин”, приурочив ее к 220-летнему юбилею поэта. Выпустить в недельный срок эскизы по произведениям Пушкина было предложено режиссерам Стасу Слободянюку, Арсению Фогелеву и Константину Солдатову. Странное совпадение, но все трое пришли в режиссуру из актерской профессии. Константин Солдатов до поступления на режиссерский факультет ГИТИСа был актером Калужской драмы, а сейчас руководит в Калуге независимой театральной лабораторией “Pro Art’s”. Его коллеги Стас Слободянюк и Арсений Фогелев — из Краснодара. Их имена тоже тесно связаны с движением независимых театров, которое переживает сейчас в Краснодаре настоящий расцвет: за Слободянюком стоит “Мой театр”, за Фогелевым — “Один театр”.
Стас Слободянюк выбрал для своего эскиза “Выстрел”. Это непростой материал для театра, учитывая сложную структуру пушкинской повести: повествование ведется от первого лица, но рассказчик все время ссылается на чужие монологи, и мы видим историю под разными ракурсами — то в интерпретации Сильвио, то в пересказе графа. Режиссер решил поиграть с жанровым решением и стилизовать пушкинскую повесть под вестерн. Есть несколько неплохих находок (например, колонна в театральном фойе, где шел этот эскиз, вдруг превращалась в барабан кольта), но, к сожалению, все ограничилось лишь имитацией внешних примет жанра. Увы, недостаточно поставить фоном классическую вестерновую музыку Эннио Мориконе, чтобы преобразить пушкинских гусар в ковбоев Дикого Запада. С саундтреком вообще как-то не очень задалось: так, например, для пролога режиссер взял пушкинский романс “Признание”, дав прозвучать ему полностью, пока молчаливые персонажи лишь формально обозначали свое присутствие на сцене, и эта затянутая “увертюра” сразу сбила энергию действия.
В сугубо мужском мире, который показывает Пушкин, идет напряженная схватка самолюбивых самцов за верховенство. Пожалуй, самым интересным в этом эскизе было не режиссерское решение, а актерская работа Алексея Мосолова. Его Сильвио — человек, хорошо уяснивший себе, что месть — это “блюдо, которое подают холодным”, но за его внешней сдержанностью стоит потаенная ярость. Не человек, а взведенный курок, который ждет своего часа.
От камерного “Выстрела” — к масштабному “Борису Годунову”. Молодой режиссер Алексей Фогелев проходил на этой лаборатории испытание большой формой. Во-первых, под его работу была отдана громадная сцена и задействована чуть ли не вся труппа, а во-вторых, то ли из-за переоценки собственных сил, то ли из-за почтения перед автором режиссер решил сыграть всю “Комедию o настоящей беде Московскому государству, o царе Борисе и о Гришке Отрепьеве” от первой буквы до последней. Разумеется, вес взят не был. Задача оказалась неподъемной, и если в первых эпизодах были прочерчены какие-то интересные мысли и решения, то чем ближе к финалу, тем больше все стало скатываться просто в обычную читку, лишенную и энергии, и мысли.
Если закрыть глаза на эту очевидную ошибку дебютирующего на большой сцене режиссера, то надо признать, что достоинства в этом эскизе тоже были. В первую очередь, это интересная актерская работа Александра Каткова, который играет своего Бориса как безликого постсоветского бюрократа, “крепкого хозяйственника”. Цепкий прощупывающий взгляд, хорошо отмеренные паузы, внутренняя мужицкая сила — таким восходит Борис на царство, произнося свою коронационную речь не только перед боярами-чиновниками, которые спускаются в зал и садятся рядом со зрителями, но и перед телеаудиторией: режиссер активно использует видеокамеру, и мы все время видим крупные планы актеров.
Пожалуй, наиболее цельной и выдержанной в едином ключе работой лаборатории “С любовью, Пушкин” оказался эскиз в постановке Константина Солдатова по мотивам повести “Пиковая дама”. Мы переносимся в старое доброе дарк-кабаре, и на сцену выходят гитарист, клавишник и, конечно, блюзмен, в котором уже через несколько минут после начала угадывается не кто иной, как Том Уэйтс (Евгений Женихов). История Германна (Михаил Золотарев), который, возможно, с самого начала был психически нездоров и нафантазировал себе старую Графиню, разворачивается перед зрителем под безумные ритмы “Русского танца” Уэйтса. Имеются у Уэйтса и три сексапильные помощницы — разумеется, все в черном. То ли это ведьмы, ввергающие Германна в безумие, то ли те самые “три карты”, которые в конце концов и погубят его. А иногда, встряхнув роскошными гривами волос, готические девицы и вовсе превращаются в птицу-тройку, несущуюся по русским просторам. Сугубо русская игровая стихия, которая влечет Германна к безумию, заставляет, кстати, вспомнить и о сюжете оперы “Черный всадник”, к созданию которой причастны Том Уэйтс и режиссер Роберт Уилсон. Ее герой, подобно Германну, был готов заключить сделку с дьяволом, но так же, как пушкинский герой, окончил свои дни в сумасшедшем доме.