Павел Пряжко давно и заслуженно завоевал уважение и популярность среди российских профессиональных режиссеров, критиков, актеров и любителей театра. Его пьесы, впервые прочитанные на Фестивале молодой драматургии “Любимовка”, стали в середине двухтысячных настоящей сенсацией.
Эти пьесы надо слышать. Автор мастерски, ювелирно, умеет передавать оттенки речи персонажей из самых различных слоев населения. Часто это обрывки фраз, специфические или, наоборот, стандартные, клишированные обороты речи, иногда сленговые слова (например, в пьесе “Карина и Дрон” очень точно передана речь тинeйджеров). К словам Павел прибавляет шум окружающего пространства — города, например, или дачного поселка, как в пьесе “Сосед”1. И через эти звуки автор выстраивает картину бытия, передает тончайшие черты характеров и переживаний своих персонажей. Кроме того, эмоциональный настрой героев его пьес надо уметь читать и между слов, между строк, что дается иногда с трудом — например, в драмах “Мы уже здесь” и “Пушечное мясо”.
Сам Пряжко не любитель говорить. Если попросить его рассказать, что он имел в виду в таком-то своем тексте — как это нередко бывало на читках его пьес, — обычно добиться от автора разъяснений практически невозможно. Он только удивляется прямым вопросам и тому, что другие не сразу уловили суть: ведь, по его мнению, все очевидно. Он слушает и слышит все и всех, что его окружает, перерабатывает услышанное и транслирует в виде драматического текста.
Недавняя премьера его пьесы “Сосед” на Малой сцене Театра на Таганке стала вполне удачной постановкой. Образовался прекрасный союз драматурга Павла Пряжко и режиссера Леры Сурковой. Кроме того, в спектакле появились две прекрасные актерские работы — роли сыграли Александр Резалин и Семен Шкаликов.
В пьесе “Сосед” разговоры вроде бы самые что ни на есть бытовые. На крыльце обычного дачного домика встретились два давно знающих друг друга человека. Один из них, постарше — Николай, второй — его молодой сосед Паша. И, как говорится, “зацепились языками”.
За их диалогами постепенно раскрывается история всей жизни героев. Рассказывает в основном старший из них, Николай (Александр Резалин): он пенсионер, времени у него много, на даче ему скучно и поговорить хочется. Младший (Семен Шкаликов), как это и положено молодому человеку, периодически тяготится разговорами, но уйти не может (что-то удерживает его помимо простой вежливости) и поневоле выслушивает обо всех нюансах жизни Николая и о его взаимоотношениях последнего с женой и дочерью.
Лера Суркова прекрасно услышала, что за обыденностью соседской болтовни есть другой смысловой и духовный уровень текста. Небольшой по продолжительности спектакль получился очень гармоничным. Актеры играют эту историю изобретательно и с огромным удовольствием. По мере развития событий и благодаря режиссерскому замыслу в этой истории постепенно проявляются как минимум два очевидных уровня — бытовой и надбытовой.
Сценическое пространство тоже делится на “слои” (художник Ольга Никитина): на переднем плане простая стена и старенькая дверь неказистого домика, какие-то незамысловатые табуретки. Но вот по небу периодически летают волшебные птицы, издающие дивный щебет. Свет, игра теней — как будто листья колышутся на деревьях, звуки музыки — все это создает атмосферу, переносящую зрителя в некое пространство, хотя бы отчасти свободное от суеты цивилизации. И переводит диалог на совсем другой эмоциональный уровень.
Постепенно молодой собеседник начинает понимать, зачем он здесь: не просто для того, чтобы выслушать жалобы соседа на жизнь, обстановку в стране, закрытие завода, на котором тот работал, и на трудный характер его супруги и чтобы пожаловаться самому. Паше становится ясно, что два человека — Николай и его жена, несмотря на очень непростые обстоятельства их жизни, по-настоящему любят друг друга, и даже при несходстве характеров и невыносимости некоторых привычек она — самый близкий для него человек. И этот урок терпимости, любви, сострадания — тот уникальный результат, ради которого, оказывается, и стоило выдержать утомительное порой многословие и выполнять просьбы соседа, чего Паше совсем уж не хотелось. Может быть, сам драматург (учитывая совпадение имен его и героя пьесы) когда-то выслушал подобную историю от простого работяги, возможного прототипа Николая, и был поражен его мудростью и способностью этого человека глубоко и преданно любить и прощать?
В финале на сцену выходит девушка с арфой, начинает играть. Виртуозное владение инструментом, его нежный звук не очень вяжется с ее внешним обликом: ведь одета арфистка в самый простой, “народный” спортивный костюм. Это квинтэссенция всей пьесы Пряжко: будьте внимательны к соседу, найдите время выслушать ближнего; любой человек гораздо глубже, интереснее и многограннее своего социального статуса, жизненных обстоятельств и, тем более, внешности. И тогда мы вместе выживем.
1 О другой постановке этой пьесы см. с.