Некогда крылатое выражение “Легко ли быть молодым?” появилось на постсоветском пространстве благодаря одноименному фильму Юриса Подниекса. Спустя три десятилетия стараниями уже отечественного телепрома оно пусть и превратилось в дурной мем (речь о присвоившем это название сериале), но актуальности не потеряло.
Ответы на озаглавленный вопрос звучат сегодня уже не с экрана, а на сцене. И в фокусе внимания современного театра — миллениалы. Люди, рожденные в 1982 — 2002 годах, “поколение Y”, “поколение next” или “поколение Питера Пэна”. Ярлыков у него вообще много, еще больше предубеждений на его счет. Например, о том, что это та молодежь, которая не спешит взрослеть. Так ли это, попытались выяснить на сцене Центра им. Вс. Мейерхольда в ситуативном проекте “Питер Пэн. Фантомные вибрации”. И для того чтобы попасть на него, публике предлагают сбросить не один десяток лет сразу — в зал пускают зрителей в возрасте от года до девяти лет. Стать одним их них можно после пары арифметических действий с датой рождения и получения соответствующего результату браслета.
Такой сеанс магии с последующим представлением — новый этап и даже уровень эксперимента арт-директора ЦиМа Елены Ковальской, начавшийся с попыток свести на одной сцене представителей новой драмы и новейшей режиссуры. Первым его результатом стал спектакль “Ситком” Дениса Азарова по пьесе Вячеслава Дурненкова. А в очередной сессии — “Питере Пэне” вместе работают уже новые режиссеры, точнее, режиссер Роман Феодори и хореограф Александр Андрияшкин, с новейшими актерами, которые к тому же выступили и как соавторы спектакля — ряд перформансов в его рамках придуман девятью участниками “Июльансамбля” из мастерской Виктора Рыжакова. О результате своей работы на сайте ЦиМа в соответствующем разделе Роман Феодори честно предупреждает, а то и сразу снимает ответственность: “Не ждите от спектакля социологического исследования и широких обобщений”.
Чего ждать? Своеобразного иллюстрированного дайджеста из расхожих представлений о миллениалах: они ходят не на свидания, а на митинги, не покупают квартир, а снимают жилье, не берут кредит на авто, а используют каршеринг. Озабочены экологией и конструкторами “Лего”. Любят стендап-шоу и научные лекции, фокусы и экскурсии. Каждый из этих штампов и форматов наглядно и обыгран и проигран, и зритель волен выбирать, как ему провести на ногах ближайшие полтора часа: выслушать для начала наукообразную лекцию об этом “непоротом поколении”, как назвал его Олег Табаков, пройтись вслед за гидом по всему преображенному в остров “Нет-и-не будет” пространству Большой сцены ЦиМа — есть и деревня индейцев на возвышении, и дом потеряных мальчишек в яме, и лес диких животных, и тропа капитана Крюка (художники Ника Дундуа и Мария Павленко), а также посмотреть трюки иллюзиониста, подраться подушками и даже просто тихонечко посидеть у стены, отстранясь от этой веселой, но такой бестолковой кутерьмы.
Хотя в ней как раз толк и есть: верная примета времени здесь уловлена и воспроизведена точно — это информационный шум с его бешеным ритмом. Объять необъятное или хотя бы структурировать его основные потоки здесь невозможно — ни находясь в гуще событий, ни оставаясь сторонним наблюдателем. Но заразиться “фантомными вибрациями” — чувством, что выключенный мобильник “взывает о важном”, легко; бросить на половине представление со словами “мне все уже понятно” сложно — каждые десять минут сценического времени происходит “перезагрузка” и публике предлагается новый способ существования: открытый диалог с актерами, обсуждение проблем как самого спектакля, так современных театра и общества, подтрунивание над ровесниками (“Сегодня каждый молодой режиссер должен оголить своего героя, вытащить на сцену ванну, использовать проекцию и хоть раз включить красный свет”) и даже жалобы на режиссеров: шутка ли, спектакль про условно тридцатилетних ставят люди, которым уже за сорок! А возможно, что это и есть хорошо отрепетированная шутка: границы между заученным и вымученным, отрепетированным и сымпровизированным в “Питере” напрочь отсутствуют. И поддержание такого управляемого хаоса — главная заслуга создателей спектакля. А проживание в нем — серьезное испытание для любого зрителя. Недаром по возвращении с премьеры известный сценарист, драматург и преподаватель Александр Молчанов выдал колонку “Питер Пэн, иди в жопу!”. Нет, текст у него совсем не о спектакле, но о том, что он из него для себя вынес: “Мне нравится быть взрослым. Я раньше не пробовал быть взрослым, но теперь — да, и мне это нравится”. Если для этого необходимо было сходить в ЦиМ, то такой спектакль дорогого стоит.
Другой вопрос, даже вопросы: насколько оценят его сами миллениалы? Нужна ли такая попытка идентификации поколению, где важен принцип “быть не таким, как все”? Пока они подвисают в воздухе, но выяснить это можно будет уже скоро, когда на “Питера Пэна” пойдет обычная, в отличие от премьерных показов, публика. Публика, которая априори не принимает правил театральной игры и с ходу не опознает цитаты, а то и прямые заимствования из других постановок, таких как, к примеру, “100% Воронеж”. Публика, у которой на повестке совсем другие проблемы, и решать их она уже предпочитает почти что без помощи взрослых. Что, кстати, и обозначил-таки Центр им. Вс. Мейерхольда: речь о самой его резонансной постановке прошлого сезона — “Абьюзе” Ивана Комарова по пьесе Натальи Зайцевой. Эта психодрама про домашний террор, скептически воспринятая старшим поколением, нашла самый живой отклик именно у миллениалов. И это не удивительно: если что и роднит “поколение next”, так это неприемлемость насилия в любой его форме и в любой, в том числе творческой, среде — так, в среде театральной это вылилось на просторах “Фейсбука” в “Фабросрач” с осуждением нережиссерских, мягко говоря, приемов известного режиссера. Этот спор затем отразился в ряде “адвокатских” публикаций в профессиональных медиа. А закончилось, на данный, по крайней мере, момент, попыткой театроведа Ольги Федяниной сформулировать основные тезисы новой художественной этики “Прощание с объектом” — речь, в частности, о пересоздании искусства в его основе, отмене его устаревших целей и создании “нетравматичной трагедии”. Но это, так сказать, в теории, на практике же автореферентность миллениалов проявляется или в инициированных ими постановках (“#янебоюсьсказать” — хореографический спектакль “брусникинцев” и Аллы Сигаловой в Школе-студии МХАТ), или в самостоятельных проектах, чему яркий пример — режиссерский дебют все той же Натальи Зайцевой под названием “Стопроцентная любовь огонь страсти полноценных желаний к тебе от меня”. Такое труднопроизносимое без соответствующей пунктуации название — цитата из переписки двух подруг в сети “ВКонтакте”, на основе которой и сконструирована пьеса Арины Бойко (к слову, тоже, как и Зайцева, работавшая в пресс-службе ЦиМа). Спектакль идет в ТРЦ “Мозаика”, где в пространстве “NOL Project” реплики девушек читают с листа актеры “Ленкома” Егор Стосков и Дмитрий Гизбрехт. На выходе — то ли нарушающий, то ли, напротив, пародирующий театральные конвенции жанр про то, как живется миллениалам “здесь и сейчас”. И если “Питер Пэн” не дает ответа на многие вопросы о поколении “имени себя”, то в “Стопроцентной” уже можно получить представление о том, что же на самом деле заботит сегодня молодых, и отчасти понять, “в чьи руки перейдет возведенное нами здание”. Причем для этого совсем не нужно сбрасывать “свои года, свое богатство”.