Тонкая игровая стилистика режиссера Александра Огарева и его актеров в этом спектакле очень хорошо раскрывает Гоголя, его юмор. Создается ощущение, что Гоголь выбран не случайно. Его персонажи, похожие на маски, написаны не для психологического театра.
Агафья Тихоновна, вполне себе обаятельная девица, хоть и немножко чудная, все время как-то кособоко убегает ото всех, будто бы конфузится, — хочет выйти замуж. А Подколесин, человек уже не молодой, но видно, что достойный и вовсе не глупый, решает коллизию между тем, чтобы связать себя на всю жизнь женитьбой, и своей свободой. Он выбирает свободу, оставляя Агафью Тихоновну, которая уже влюбилась в него, в неудобном положении. Но поскольку это все-таки комедия, то выбор Подколесиным свободы — это не какой-то преувеличенно серьезный экзистенциальный момент, а все же момент немного комический. Так, во всяком случае, это ощущаешь, глядя на Подколесина в исполнении Игоря Яцко. И не молод-то этот Подколесин, и не так уж хорош собой, хотя в иные моменты становится очень обаятельным и серьезным и сам готов влюбиться в Агафью Тихоновну, в общем, думаешь, мог бы и жениться. Но мужская натура берет верх. О натуре мужской и женской, кстати, говорил сам Александр Огарев, объясняя свой замысел. Но поговорим и о другом.
Поражает в этом спектакле, во-первых, высокий профессионализм режиссера, его умение держать школу игрового театра, да простят мне коллеги и сам Огарев, что я все время об этом поминаю. Хотя дело тут вовсе не только в высоком профессионализме, а в каком-то изяществе, вкусе, тонком юморе, наплывах серьезных драматических эмоций, в общем строе этой комедии, которая не вызывает грубого громоподобного смеха, а только восхищенную улыбку. Во-вторых, поражает способ актерского существования. Опять же игровой способ, только, правда, надо уметь это делать, уметь этим владеть легко и изящно. У актеров этого спектакля все получается именно так.
Актеры не перевоплощаются в персонажей. Александрина Мерецкая не играет купеческую дочку-дурочку, а Игорь Яцко не играет нерешительного комичного господина. Актеры остаются на дистанции к своим персонажам и скорее показывают их, чем вживаются в них. Александрина Мерецкая строит образ на несколько странной пластике. Бегает Агафья Тихоновна по сцене, носится с горшком белых хризантем, которые очень идут к образу этой тонкой, привлекательной барышни, при этом чуть кособочится и все время стремится куда-то скрыться. Возникает ощущение, что это очень несмелая девица. Но в определенные моменты она вдруг начинает говорить очень серьезно. И говорит она будто бы от лица самой актрисы, а не персонажа. От имени Персоны, по определению Анатолия Васильева. И когда она начинает говорить серьезно, то понимаешь все ее раздумья и терзания. Вот за пьяницу замуж она не хочет. И что тут смешного? Так рассуждала бы любая женщина. Не хочет за купца, потому что тот может прибить. Это тоже понятно, вполне человеческая эмоция. А хочет она любви, на которую ее и толкает заведенный как волчок Кочкарев, подсовывая ей Подколесина. Между Агафьей Тихоновной и Подколесиным происходит легкий диалог на качелях. И вот она уже влюбилась. Да и он сам не слишком далек от того, чтобы всерьез увлечься. Его пробег по сцене и легкий вихрь чувств, которые он вдруг испытал, свидетельствуют именно об этом.
Переходы актеров от показа своего персонажа к каким-то внутренним откровениям и мыслям от лица Персоны делают игру в этом спектакле будто бы плавающей, мерцающей, она вся в этих переходах, переключениях, и возникает ощущение, во-первых, богатства и разнообразия такой игры, во-вторых, потока и словно светящегося марева и миража подвижных эмоций. Описать все это чрезвычайно трудно.
Стоит обратить внимание и на цвета в этом спектакле (художник Ася Скорик). Тонкие пастельные цвета костюмов и декораций — от нежно-серого одеяния Агафьи Тихоновны к нежно-розовому костюму хористок и тепло-бежевому платью Агафьи Тихоновны в последних сценах, когда она уже невеста, создают такое же плавающее марево легких красок и выдают удивительно тонкий вкус всей постановочной группы.
Но следует сказать и о других актерах. Кочкарев Андрея Харенко решил во что бы то ни стало женить Подколесина, хотя сам от своей женитьбы не находится в большом восторге. Тогда какой у него мотив? В том-то и дело, что мотива нет. Он мчится вперед к намеченной цели, преодолевая препятствия и тратя невероятное количество энергии, а сам не может сказать, для чего он, в сущности, все это выдумал? Игровое поведение не требует исходного мотива. Поэтому Кочкарев тут комичен, это благодаря его напору Агафья Тихоновна влюбляется в Подколесина. И получается так, что ее влюбленность основана не на каком-то сознательном выборе или впечатлении, а на этой провокации, на чистой случайности, поэтому ее влюбленность тоже ничем не мотивирована. Тут вообще отсутствуют эти психологические мотивы, которые бы значительно утяжелили действие. Тут все совершается искрометно и словно бы из ничего, а в результате оборачивается неприятной жизненной историей о том, как сорвалась свадьба.
Другие женихи — Яичница (Дмитрий Репин), Анучкин (Анзори Шагидзе), Жевакин (Олег Малахов), Стариков (Евгений Любарский) и Пантелеев (Алексей Киселев) — сыграны комично, хотя при этом в большинстве своем представляют вполне обычных мужчин с очень понятными желаниями: чтобы невеста говорила по-французски или чтоб у нее был добротный каменный дом и т.п. То есть эти актеры так же смешно показывают своих персонажей и в то же время уже от лица Персоны высказывают вполне здравые пожелания. Режиссер не превращает женихов в идиотов и карикатурных персонажей. И выбор Агафьи Тихоновны получается реально затруднительным: как из нескольких вполне себе приятных человек выбрать кого-то одного? Вообще все сцены с женихами, их представлениями себя и их соперничеством, отличаются поразительным остроумием и комическими шутками на грани фола и эксцентрики.
В спектакле есть “фантомные персонажи”, как они названы в программке, — это прекрасный хор театра. Все актеры спектакля, включая исполнителей не только центральных, но и второстепенных ролей — Николай Гонтар (Степан), Мария Викторова (сваха), Ирина Хмиль (тетка), Мария Киселева (горничная Дуняшка) — составляют целостный ансамбль, работающий очень ровно и слаженно. Эта немного странная комедия, в которой есть и смешное и серьезное, и комическое и драматическое, органично вписывается в стилистику Гоголя. И особенно отчетливо в спектакле звучит гоголевский текст и гоголевский юмор, который, конечно, может передать только такая игровая стилистика.
Критики замечают, что в последнее время во многих театрах России ставится “Женитьба”. В чем причина? Я вспоминаю недавний спектакль по этой пьесе в Театре Наций режиссера Филиппа Григорьяна и делаю вывод о том, что современный театр все дальше отходит от психологизма, все ближе приближается к персонажу-маске с устойчивым набором черт. У Григорьяна это выражено очень наглядно. У Огарева маска персонажа сочетается с игрой от лица Персоны или самого актера. Гоголь вообще не создан для психологического театра, поиска внутренних мотивов, для изображения сложного внутреннего мира человека. Сегодня это становится как никогда очевидным. И игровой театр Анатолия Васильева в лице его учеников приобретает новую жизнь.