Альма матер — самое подходящее место, в котором можно поставить себе нерешаемую задачу и попробовать ее решить. Создать инсценировку романа Маркеса “Сто лет одиночества”, у которого, кажется, вообще нет сценической истории, — одна из таких задач. Егор Перегудов решился на это со своими студентами в ГИТИСе.
Режиссером руководила любовь к роману и полное непонимание, как поставить его на сцене. Даже написать инсценировку он, переводчик по первому образованию и автор нескольких инсценировок, не мог. Работа заняла около двух лет: упражнения, этюды, импровизации, сомнения и поиски. Однажды он дал студентам задание — сочинить песни по мотивам романа. Сейчас уже записан домашний диск под названием “Песни Макондо”, а тогда этот ход дал толчок в работе над романом. Композиция складывалась постепенно, иногда вдогонку дневным репетициям. Параллельно студенты работали над Брехтом, и брехтовская эстетика, брехтовские зонги явно наложили отпечаток на работу над романом.
Таким постановкам, как эта, явно тесно оставаться в рамках репертуарного спектакля. Слухи о студенческом спектакле Егора Перегудова разлетелись быстро, ажиотаж возник еще быстрее, запись на очередной показ заканчивалась в течение нескольких минут. А обучение приближалось к концу, и никаких перспектив продлить жизнь густонаселенному и многочасовому спектаклю, замешанному на студенческой энергии (и, что уж там, свободе от необходимости службы в профессиональных театрах), кажется, не было. “Сто лет одиночества” растворился в прошлом, студенты разошлись по разным театрам. Но Егор Перегудов и Сергей Женовач приняли решение подарить спектаклю вторую жизнь. На шесть ролей были введены актеры театра, которые подключились к компании из одиннадцати новобранцев-выпускников, прошедших через школу этой работы, и спектакль вернулся, как старший сын основателя Макондо, которого уже перестали ждать. В Макондо нельзя не вернуться — хоть из морских кругосветок, хоть из самой Европы.
“Один день в Макондо” — краткая история грехопадения мира, замешанного на любви, сильной как смерть, и смерти, короткой и сладкой как любовь. И множества оттенков одиночества — сумасшествия или слепоты, обета безбрачия или заточения в монастырь, бессмысленного изготовления золотых рыбок из переплавленных монет, вырученных за этих рыбок, или чтения зашифрованных манускриптов с историей рода, которому суждено погибнуть. Запретный плод здесь — запретная любовь основателя Макондо (Лев Коткин) к двоюродной сестре (Мария Корытова), “каиново” убийство — за оскорбление своего обидчика и лучшего друга (Александр Медведев). Изгнание из рая — добровольный уход с оскверненной родины и создание Макондо, недолговечного земного прообраза рая, города между горами и морем, где долгое время не было кладбища, потому что все его обитатели были живы. Род Буэндиа замешан на гремучей смеси страсти, мечтательности и настоящей свободы, которая не впишется в рамки никакой удобоваримой морали. Оттого одиночество — спутник любого человека — они чувствуют особенно остро. Оттого они безошибочно находят своих и опаляют тех чужих, что попали в их орбиту.
Смерть в “Макондо” сочится из стен живой водой. Смерть обживается под колосниками, в театральном поднебесье. Сначала там, как беженец на верхней полке переполненного поезда, одиноко мается убитый Пруденсио Агиляр. Затем к нему залезет (но все-таки на время сбежит из плена смерти — цыган ведь!) знаток земных чудес и черного будущего Мелькиадес (Нодар Сирадзе). Множество мужских рук подсадят на эту верхнюю полку, Ремедиос (Дарья Муреева), малолетнюю жену полковника Аурелиано Буэндиа (Даниил Обухов), ловко запрыгнет наверх веселый воришка любви, на которую не имел права (Александр Прошин). Дошьет себе саван и точно в срок уйдет по нему наверх Амаранта (Екатерина Копылова), которая так и не смогла променять. А когда наверх деловито карабкается мать-прапрабабка семейства Урсула, само олицетворение мудрости и жизни, густонаселенный уже тот свет встречает ее восторженным возгласом, как любимую бабушку с гостинцами. Мария Корытова стала стержнем и душой всего спектакля. Вначале преданная подруга огромного деревенского мечтателя (Лев Коткин), готовая идти за ним хоть на край земли, хоть в Макондо, которого еще нет на земле. Ей щедро и в нужных пропорциях отмерены гордость и нежность, хозяйская хватка и дерзость. В финале седая и высохшая, с седыми волосами, но ясным разумом и душой, гордо несущая корзинку с правнуком, рожденным вне брака, но по любви, которая законнее всех законов. Каким-то мистическим образом Урсула в игре молодой актрисы стареет на наших глазах за свой день-век, погружаясь в слепоту и прозревая внутренние миры других людей.
Ближе всего к смерти — любовь: мужчины Макондо превозносят своих женщин почти до гибельных небес, рукой подать до смерти и ее обитателей, которые с любопытством смотрят на земную жизнь (хотя хореограф в программке не значится, заставляя предположить, что выразительный язык тел здесь — коллективное творчество). Зато есть авторство у песен Макондо, которые стали своего рода вставными новеллами в повествовании о роде Буэндиа — их поет под гитару бродячий музыкант по прозвищу Человек (Дмитрий Липинский), и в его балладах проступает прошлое и будущее. В спектакле почти нет декораций, но есть феерическая светопись от Дамира Исмаилова: здесь обыкновенный лед светится как северное сияние, желтая пыльца летает по залу бабочками.
Конечно, здесь есть место и политике — однажды она дотянется и до рукотворного рая Макондо. Однажды она поставит овдовевшего полковника Аурелиано Буэндиа (Даниил Обухов) против своего зятя, лживого коррехидора и трогательного отца пятерых дочек. Однажды и в Макондо заговорят о либералах и консерваторах — точь-в-точь как мы привыкли, и проведут выборы с цветными бумажками и прозрачными вбросами. Однажды полковник Аурелиано Буэндиа поднимет и проиграет тридцать восстаний и потеряет семнадцать сыновей, избежит собственного расстрела, чтобы выстрелить себе в грудь и выжить. Он побывает и преступником, и героем, превозносимым народом, так легко меняющим свои убеждения, на который отчаявшийся полковник презрительно выпустит струю из окна и запрется в мастерской со своими бессмысленными золотыми рыбками. И будет бесконечно прокручивать в сознании свою жизнь и жизнь рода, чтобы найти поворотную точку судьбы (“исходное событие”, говорят в театре). А перед зрителями “Одного дня в Макондо” разворачивается фантастическая сцена текущего вспять времени, через вспышки страсти и утраты разлуки и встречи — к тому яркому мигу, когда отец, вывернув карманы, отдает последние монеты, чтобы вместе с сыновьями в жаркий полдень увидеть и потрогать лед — необъяснимую тайну, которую невозможно забыть и невозможно, ощутив ее, остаться прежним.