«Егор Булычев» в Америке

Статья написана на основе неизвестных материалов (прежде всего театральных рецензий из американских газет), находящихся в фондах Нью-Йоркской публичной библиотеки исполнительских искусств (New York Public Library for the Performing Arts). Основные ее тезисы были апробированы автором на Международной научной конференции “Творчество М. Горького в зеркалах культуры (философско-религиозные аспекты)”, приуроченной к 150-летию со дня рождения писателя и общественного деятеля и состоявшейся 19—21 ноября 2018 г. в Русской христианской гуманитарной академии (г. Санкт-Петербург).

Как справедливо замечает современный горьковед И.В. Киреева, “Драматургия Горького с большим трудом пробивала себе дорогу на американской сцене”¹. В самом деле, всплеск интереса к творчеству русского писателя возникал за океаном лишь дважды — в 1930-е годы, а затем еще и в 1970-е.

Биржевой крах 1929 года, ставший началом Великой депрессии и вызвавший лавину социальных бедствий, привел в США к активизации левой идеологии, а также усилил интерес к Советскому Союзу, в том числе и к его драматургии. В “красные тридцатые” на волне растущего радикализма расцветают так называемые “рабочие театры”: например, “Юнион”, “Театр Действия”, “Коллектив” и другие. Участники этих организаций своими постановками провозглашали за океаном необходимость сознательной и целеустремленной борьбы рабочих. Поэтому обращение к творчеству “буревестника русской революции” было для них естественным. Не случайно радикальный американский журналист М. Голд назвал 1930-е годы “десятилетием Максима Горького”².

19 ноября 1935 года нью-йоркский театр “Юнион” поставил горьковскую повесть “Мать” в обработке Б. Брехта³. Двумя годами ранее — субботним вечером 6 января 1934 года⁴, то есть спустя всего полтора месяца после установления дипломатических отношений между СССР и США (16 ноября 1933), на американских подмостках появилась пьеса Горького “Егор Булычов и другие”, написанная в 1930 — 1931 годах. Таким образом, заокеанская постановка была осуществлена почти сразу же (!) после создания этого произведения и первых его сценических воплощений на советских подмостках (прежде всего, в московском Театре им. Вахтангова и ленинградском БДТ в 1932 году)⁵. Роль первооткрывателя “Егора Булычова и других” в Соединенных Штатах принадлежит небольшому “рабочему” еврейскому театру “АРТЕФ” (“ARTEF”, 1927—1940). Как справедливо отмечает американский исследователь, “ни для кого не было секретом, что “АРТЕФ” возник в русле коммунистического движения. Коммунисты взяли на себя ответственность за идеологическую и эстетическую направленность этого театра”⁶.

Несмотря на то что в “красные тридцатые” М. Горький обладал в США уже мощным, неоспоримым авторитетом и широкой известностью, на момент смерти русского писателя (18 июня 1936) постановка “Егор Булычов и другие” театра “АРТЕФ” оставалась единственным сценическим воплощением этой пьесы в США⁷. К сожалению, не удалось узнать, был ли известен этот спектакль автору произведения. Чуть позже — в 1937 году (то есть уже после кончины писателя) — оно дважды публикуется в Америке⁸ и... забывается на долгие годы. Так что справедливыми были сетования радикального писателя А. Мальца о том, что «“Егор Булычев” (так!), произведение замечательное, исполнялось в США только любительской труппой рабочих, играющих на еврейском языке перед очень небольшой аудиторией...»⁹. И только через долгие двадцать лет (1953—1954) это произведение будет вновь идти в Соединенных Штатах — в нью-йоркском Репертуарном театре¹⁰, а спустя еще пятнадцать лет (1970—1971) — в крупнейшем региональном театре “Лонг Уорф” (Нью-Хейвен, штат Коннектикут)¹¹. Таким образом, драма Горького “Егор Булычов и другие” — не самая частая гостья на американских подмостках.

В самом деле, пьесы советского пролетарского автора мало соответствовали ожиданиям заокеанского “буржуазного” зрителя. Это объясняет тот факт, что чаще к произведениям Горького в Новом Свете обращались не профессиональные коммерческие театры Нью-Йорка, а любительские и региональные¹².

Сегодня уже ни у кого не вызывает сомнений то, что эта горьковская пьеса “вошла в золотой фонд мирового театра, свидетельствуя о новаторской роли Горького-драматурга. <...> В [ней] появился тщательно скрытый второй план — пророческое предвидение собственной судьбы и размышление автора о жизни в СССР”¹³.

И хотя в нашей стране “известно несколько сотен постановок пьесы М. Горького “Егор Булычов и другие” на советской и зарубежной сцене”¹⁴, об американском спектакле театра “АРТЕФ” современное горьковедение до сих пор почти ничего не знает.

Между тем отечественная пресса 1930-х годов неоднократно упоминала эту заокеанскую постановку. Так, журнал “Иностранная книга” в 1934 году с гордостью возвещал: “Широкие круги трудящихся капиталистических стран проявляют исключительный интерес к явлениям советского искусства. Советские пьесы встречают у зарубежного зрителя радушный прием и имеют большой успех. Наиболее популярен крупнейший мастер слова М. Горький. Первая часть его театрологии “Егор Булычев” (так!), шедшая с большим успехом в ньюйоркском (так!) революционном театре “Артеф” в прошлом сезоне, продолжает исполняться и в текущем году”¹⁵. Другое советское издание, “Театральная декада”, в 1935 году также торжествующе сообщало про “удачную постановку”¹⁶ пьесы Горького в “АРТЕФ”. Журнал “Интернациональная литература” перепечатал на своих страницах анонс спектакля из заокеанского радикального издания: «“Нью театр” (“New Theatre”. — М. Г.) сообщает, что два революционных американских театра — “Рабочая театральная лаборатория” и “Артеф” — в предстоящем сезоне ставят две пьесы М. Горького: “Егор Булычев” (так!) и “Достигаев” (так!)»¹⁷. А чуть ранее та же “Интернациональная литература” опубликовала на целом развороте три фотографии этой постановки¹⁸, что уже само по себе говорило о важности этого события для советских властей¹⁹.

Первая в США (американская премьера) постановка пьесы русского писателя во многом обязана именно нашему соотечественнику — Бено Шнайдеру (Beno Schneider), который родился, как и Горький, в Нижнем Новгороде²⁰. Театральному искусству Шнайдер учился в Москве — в еврейской студии “Габима” у Е.Б. Вахтангова, где игрались спектакли исключительно на иврите.

Примечательно, что сам Горький восхищался театром “Габима”: “Страшно много труда вложено в этот маленький театр и — создалось еще одно великолепное доказательство волшебной силы искусства, талантливости еврейского народа. “Габима” — театр, которым могут гордиться евреи. Этот здоровый красавец ребенок обещает вырасти Маккавеем”²¹. И здесь же писатель определяет специфику “Габимы”, которая справедлива будет и для американского театра-студии “АРТЕФ”, вдохновленного вахтанговцами: “Это замечательное дело создавалось <...> в непрерывной борьбе за право говорить на языке Торы. <...> Все артисты “Габимы” — юноши и девушки, которым приходится зарабатывать кусок хлеба изнуряющим трудом. Но, проработав день в различных учреждениях, в суете, притупляющей ум и душу, эти люди, религиозно влюбленные в свой звучный древний язык, в свое трагическое искусство, собирались на репетиции и до поздней ночи разучивали пьесы с упорством и самозабвением верующих в чудесную силу красивого слова”²².

Пожалуй, самой известной постановкой “Габимы” был “Гадибук”²³ — спектакль, смело “соединяющий народную легенду с идеями и средствами трагического экспрессионизма”²⁴. В этой работе по пьесе С. Ан-ского²⁵ одну из ролей играл молодой актер Б. Шнайдер, который в скором времени и поставил горьковского “Егора Булычова...”

В 1926—1927 годах “Габима” приезжала на гастроли в США, показывая “Гадибук”. Вахтанговский спектакль поражал американского зрителя тем, как из ярких, резких и порой кричащих его элементов ткалось художественное целое. Авторитетный театральный критик Б. Аткинсон утверждал, что «“Габима” дает пример нового метода совместной работы <...>, и наша сцена может многому поучиться в гармоничном сочетании элементов постановки»²⁶.

Назад в Москву ни один артист из труппы “Габимы” не вернулся, потому что пришло известие о закрытии театра. Финансовые трудности и внутренние конфликты привели “Габиму” к расколу²⁷. Шнайдер ушел работать на нью-йоркскую ситценабивную фабрику, а по вечерам служил учителем грима в театре “АРТЕФ”. В 1930 году он как режиссер дебютировал здесь с комедией Шоломa Алейхема “Аристократы”, а затем стал художественным руководителем этого коллектива. При театре Шнайдер организовал школу-студию, подобную вахтанговской в Москве, где проводил такие же как там уроки актерского мастерства. Вечерами по будням после работы на фабриках и заводах Нью-Йорка актеры-любители постигали сценическое ремесло, а свои спектакли играли по выходным.
“АРТЕФ” — это яркий пример “спонсорской” деятельности за океаном Коминтерна и, фактически, Советского Союза, ставшего с самого начала своего образования вкладывать значительные средства в любые зарубежные организации, в которых хотя бы одно слово произносилось “за рабочих и крестьян”.

Объединенные “рабочие” театры Нью-Йорка возникли еще в 1925 году. В начале своей деятельности они покоряли многочисленных зрителей еврейских кварталов необычным стилем постановок пьес как идишских авторов, так и русских классиков, а также современных пролетарских писателей, переведенных на идиш. Например, особый успех выпал на такую постановку “АРТЕФ”, как “Рекруты” (по пьесе советского автора Липе Резника). Примечательно, что эта комедия (!) о борьбе еврейских буржуа и крестьян в одном из местечек Российской империи игралась на идиш даже на Бродвее, выдержав целых 132 представления²⁸.

Необычное для нашего уха название нью-йоркской еврейской пролетарской труппы — “АРТЕФ” — образовано от сокращения на языке идиш “Арбэтэр Театэр Фарбэнд” (“Arbeter Teater Farband”), что можно перевести на русский как “Рабочее театральное объединение” или “Союз рабочего театра”. Соединение ярко выраженной идеологической ориентации и художественных задач в творческой деятельности “АРТЕФ” выдвинуло этот коллектив в “авангард такого направления американской сцены тех лет, как революционный театр”²⁹.

Поскольку творческая программа “АРТЕФ” создавалась под мощнейшим влиянием театральных взглядов Е.Б. Вахтангова³⁰, поэтому естественно, что в его репертуаре возникает пьеса, которая впервые была поставлена именно в этом театре. Есть что-то мистическое в том, что и уход из жизни самого Вахтангова в 1922 году, и горьковского Булычова связаны с онкологическим заболеванием.

Московский театр воплотил горьковское произведение в соответствии со своим фирменным стилем — особой театральностью и сценической праздничностью, гротеском, лишенным сверхуглубленного психологизма и бытовых мелочей. Справедливо утверждать, что вахтанговский спектакль — “во многом авторизованный М. Горьким”³¹. Постановочные решения Вахтангова всегда отличались яркой образностью, контрастностью и экспрессией построения мизансцен (знаменитый его лозунг “Вернуть театру театр”). В его концепции “отчетливо проявился интерес к острой социальности, психологически достоверной и одновременно художественно убедительной театральности”³². Это давало повод некоторым его оппонентам (например, Вл.И. Немировичу-Данченко) обвинять вахтанговского “Булычова...” в наличии в нем “крикливых эффектов, яркого и резкого уклона в фельетонную политику”³³.

Согласно советскому источнику, “АРТЕФ” при постановке своего “Егора Булычова...” использовал режиссерские указания Театра им. Вахтангова³⁴. Американский спектакль изобиловал ярким, гротескным решением горьковских образов, выразительными экспрессивными мизансценами и памфлетно-сатирической заостренностью сценического рисунка наравне с откровенной театральной условностью. Здесь (как и у вахтанговцев) было много музыкальных номеров, куплетов и песен. Например, в сцене объяснения Шуры с Тятиным вместо гитары (как это было в московской постановке) использовали обычную дудочку.

Сценографом американского “Егора Булычова...” выступил наш соотечественник М. Золотарев (M. Solatoreff или Solotaroff), который “начал свою театральную карьеру в России в двенадцатилетнем возрасте”³⁵. Его сценография (как и у вахтанговцев) представляла собой разрез двухэтажного купеческого дома. Такое решение позволяло показать не два места действия, как у Горького (столовая и гостиная), а несколько различных комнат в булычовском доме.

Спустя годы Шнайдер так описывал свою постановочную работу: “В театре “АРТЕФ” я вынужден был вести себя как абсолютный диктатор. Здесь мне приходилось решать творческие задачи исключительно с актерами-любителями, не обладавшими хоть каким-либо значительным сценическим умением и опытом. Однако я находил в этом и достоинства — мои актеры представляли собой чистый и послушный материал, из которого я мог “лепить” горьковские образы. Я обучал своих исполнителей по школе Вахтангова”³⁶.

Говоря о сценических решениях пьесы “Егор Булычов...”, авторитетный отечественный горьковед Б.А. Бялик метко замечает: “Несколько упрощая общую картину, можно сказать, что все исполнители роли Егора Булычова делятся на две группы — на тех, кто показывает его поверившим в безысходность своей болезни, и тех, кто показывает его неспособным в это окончательно поверить и несдающимся”³⁷.

В американском театре пошли по второму пути — вслед за интерпретацией Б.В. Щукина. «Проблема героя, “выламывающегося” из своей среды, стоящего “боком” к своему классу, была близка американской интеллигенции “красных тридцатых”»³⁸.

“АРТЕФ” рассматривал “Егора Булычова...” (здесь заглавного героя играл актер М. Голдштейн) в духе советского литературоведения и театральной традиции — как “произведение о столкновении двух социальных сил: умирающего мира собственников и нарождающегося всепобеждающего социализма”³⁹. Коммунистическая пресса за океаном писала: “Булычов в пьесе Горького и постановке “АРТЕФ” — это не только реальный человек, но и, конечно же, символ целого класса буржуазии. Соответственно, смерть индивида есть не что иное, как гибель всех прежних хозяев жизни”⁴⁰. Кульминацией постановки была так называемая “сцена с Трубачом” (“Глуши, Гаврило! Светопреставление! Конец миру... Труби-и!..”⁴¹). Здесь она также решалась в духе вахтанговского театра: “Гневно и радостно отрекался этот Булычов от старого мира. Отрекался не обреченный, а освобожденный; трубил на весь мир не о конце старого мира, а о своей победе над ним в самом себе. Так победоносно отрицать, в таком грозном и веселом торжестве отрекаться от прежней веры может только очень смелый человек”⁴².

Естественно, что для американского рабочего зрителя остро и актуально звучали слова одного из героев горьковской пьесы — купца Достигаева: “Почему Америка процветает? Потому что там у власти хозяева...”⁴³

Этот образ воспринимался американцами не только как чисто русское явление, порожденное конкретно-историческими условиями, имевшими место в дореволюционной России, но и как своеобразное обобщение отрицательных качеств “буржуазного дельца”, умело маскирующего свои истинные цели и планы демагогическими словами и лозунгами, — тип, более чем характерный для их собственной страны.

Достигаев, как и Булычов, представляет собой “ту часть купечества, которая усилила свои позиции, наживаясь на военных поставках в годы войны (Первой мировой. — М.Г.)”⁴⁴. А разве так называемая “эпоха просперити” в истории Соединенных Штатов зиждилась не на таких же военных спекуляциях? Последовавшая за таким процветанием катастрофа Великой депрессии заставила многих радикальных американцев (к которым относились и участники театра “АРТЕФ”) критически посмотреть на прошлое — и свое, и ему подобное в России.

Трудно согласиться с оценкой рецензента Н. Бухвальда, что этот спектакль “с точки зрения всех его составляющих — актерского исполнения, режиссуры и сценографии — оказался высочайшего качества и был одинаково позитивно принят как критикой, так и зрителем”⁴⁵.

Справедливо это высказывание лишь к “левым” изданиям и пролетарской аудитории. “Красный” журнал “Нью Мэссиз” с гордостью сообщал: “Пятнадцать вызовов на поклон после премьерного показа красноречиво говорят о той степени энтузиазма, с которым спектакль был принят публикой”⁴⁶. Ежедневная коммунистическая газета “Дейли Уоркер” (центральный орган компартии США) призывала рабочих посетить эту постановку, “дающую представление о конце старой России. <...> Театр в пьесе Горького нашел тот материал, который поможет развитию талантов революционных актеров”⁴⁷. Через неделю эта же газета настаивала: “Если вы еще не видели этот театральный шедевр, то просто обязаны это сделать сейчас, немедленно”⁴⁸. А спустя еще семь дней она публикует на своих страницах призыв нью-йоркского профсоюза меховщиков: «Возрастающая практическая важность культурного оружия в деле классовой борьбы очевидна. Вот почему мы призываем всех рабочих поддержать “АРТЕФ” и прийти на его постановку “Егор Булычов”. Буржуазный театр нашей страны создает на своей сцене иллюзию благополучия и справедливости существующего строя. Наивно полагать, что когда-нибудь проблемы рабочего класса зазвучат с подмостков Бродвея. Тем важней оказывается постановка горьковского шедевра в пролетарском “АРТЕФ”»⁴⁹.

Кое-кто из “красных” рецензентов все же аккуратно отмечал изъяны спектакля: “Несомненно, это лучшая сценическая работа театра “АРТЕФ”. Игра актеров здесь в целом на порядок выше и точней, чем в предыдущих постановках. Однако некоторые исполнители все же грешат чрезмерной и неубедительной стилизацией, а также наигрышем”⁵⁰.

Правая, так называемая “буржуазная” критика предпочитала молчать об этой постановке.

Пьеса “Егор Булычов...” оказалась настолько соответствующей идейным и творческим задачам “АРТЕФ”, что в следующем 1935 году театр вновь обратился к горьковской драматургии, поставив у себя “Достигаев и другиe” (премьера 20 января 1935)⁵¹.

Известно, что “Егор Булычов...” оказал влияние на американскую драматургию. Отечественные и зарубежные исследователи единодушны в том, что эхо горьковского произведения отчетливо звучит, например, в пьесе Лилиан Хеллман “Лисички” (“The Little Foxes”, 1939)⁵². Близки друг другу эти две драмы как по своей идейной направленности (моральное разложение буржуазной семьи), так и по построению конфликта (борьба за наследство безнадежно больного человека), а также по созвучию имен героев — Егор и Гораций, дочь Булычова Шура и дочь Горация Александра.

Что же касается самой постановки “Егор Булычов...” в “АРТЕФ”, то в истории американского театра эта работа представляет собой одну из первых попыток импорта театральных идей Е.Б. Вахтангова в сценическую практику США⁵³. Заокеанский исследователь справедливо утверждает, что Б. Шнайдер “является уникальной персоной, которая привнесла неповторимый стиль Вахтангова в актерскую игру и режиссуру Нового Света”⁵⁴.

В галерее же американских постановок пьесы Горького “Егор Булычов...” театр “АРТЕФ” открыл череду последующего сценического воплощения этого произведения, пополнив собой и без того небогатую театральную судьбу драматургии русского писателя за океаном.

¹ Киреева И. В. Горький и американский театр 30-х годов // Горьковские чтения (Материалы конференции “А.М. Горький и театр”, 1976). Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1977. С. 164.
² Голд М. Второй американский Ренессанс (Речь на IV Конгрессе американских писателей) // Писатели США о литературе. Т. 2. М.: Прогресс, 1982. С. 167.
³ Об этой постановке см. статью: Гудков М.М. “Бессмертная фигура Пелагеи Власовой была вне всякой дискуссии...”: единственная постановка “Матери” М. Горького — Б. Брехта в США // Acta eruditorum. 2018. Вып. 27. С. 33—43.
⁴ Дата премьеры дается по: Artef Players to Present Gorki’s “Yegor Bulitchev” for First Time in United States Next Saturday // Daily Worker. 1934. 2 January. Vol. XI. No. 2. P. 5.
⁵ Постановка “Егор Булычов и другие” во МХАТе состоялась 6 февраля 1934 г., т.е. на месяц позже спектакля “АРТЕФ”.
⁶ Lifson D. S. The Yiddish Theatre in America. London; NY: Thomas Yoseloff, 1965. P. 444.
⁷ См.: Dana H.W. L. Maxim Gorki — Dramatist of the Lower Depths // New Theatre. 1936. August. P. 29.
⁸ Gorky M. Yegor Bulichov and Others / Trans. by Anthony Wixley // Four Soviet Plays. NY: International Publ., 1937. P. 1—79; Gorki M. Egor Bulychev and Others / Trans. by Gibson-Cowan // Gorki M. Last Plays of Maxim Gorki. NY: International Publ., 1937. P. 41 — 74. После окончания Второй мировой войны в США появился еще один перевод: Gorky M. Yegor Bulychov and the Others / Trans. by. Alexander Bakshy // Gorky M. Seven Plays of Maxim Gorky. New Haven: Yale University Press, 1945. P. 353—396. Обращает на себя внимание разница в транскрипции русского имени и фамилии главного героя пьесы на английский язык — “Yegor Bulichov and Others”, “Egor Bulychev and Others” и “Yegor Bulychov and the Others”.
⁹ Цит. по: Мотылева Т. Наследие Горького и современная зарубежная литература // Новый мир, 1948. № 11. С. 148.
¹⁰ См.: Пьесы А.М. Горького на зарубежной сцене: 1902—1967 (Указатель) / Сост. Ф. Крымко. М.: Типография Министерства культуры СССР, 1968. С. 24.
¹¹ Информация об этой постановке содержится в следующих русскоязычных источниках: Фридштейн Ю., Швыдкой М. Театральная провинция и Бродвей // Театр, 1974. № 11. С. 129—130; Бялик Б.А. М. Горький — драматург. М.: Советский писатель, 1977. С. 500; Демкина С.М. Пьеса М. Горького “Егор Булычов” в фондах Музея А. М. Горького ИМЛИ РАН // Драматургия М. Горького в историко-функциональном аспекте (Материалы и исследования). Вып. 13. М.: ИМЛИ РАН, 2017. С. 343.
¹² Это же относится и ко всей советской драматургии на американской сцене в целом. См. об этом статьи: Гудков М.М. Первые советские пьесы на Бродвее: рецепция отечественной драматургии в коммерческом театре США в 1920—1930-е годы // Литература двух Америк. 2017. № 3. С. 392—416; Гудков М.М. Первая советская пьеса на американской сцене: “Ржавчина” В. Киршона и А. Успенского (1929/30) // Вопросы театра. Proscaenium. 2017. № 3/4. С. 265—281; Гудков М.М. “Китайско-советско-американский инцидент” на сцене: пьеса С.М. Третьякова “Рычи, Китай!” на Бродвее (1930) // Третьяков.doc. Каталог выставки к 125-летию Сергея Третьякова. М.: Государственный музей В.В. Маяковского, 2018.
¹³ Спиридонова Л.А. От редакции // Драматургия М. Горького в историко-функциональном аспекте (Материалы и исследования). Вып. 13. М.: ИМЛИ РАН, 2017. С. 10.
¹⁴ Егор Булычов и другие” (Материалы и исследования) / Под общ. ред. Б.А. Бялика. М.: Всероссийское театральное общество, 1970. С. 357.
¹⁵ Б. п.]. Советские пьесы за рубежом // Иностранная книга. 1934. № 6. С. 64.
¹⁶ Б. п.]. Советская пьеса за рубежом // Театральная декада. 1935. № 32. С. 11.
¹⁷ Б. п.]. Хроника // Интернациональная литература. 1935. №. 6. С. 158. Поясним, что указанная в анонсе “Рабочая театральная лаборатория” (“Workers Laboratory Theatre”) ставила “Достигаев и другие”, а не “Булычов и другие”. Это подтверждает американский эксперт по советскому театру и друг М. Горького Г. Дана (см. сноску 7).
¹⁸ Фотографии постановки “Егор Булычев и другие” в нью-йоркском еврейском театре] // Интернациональная литература. 1934. № 3/4. С. 346—347.
¹⁹ Эта постановка упоминается даже в: [А. Шн.]. “Егор Булычов и другие” // Театральная энциклопедия / Гл. ред. П.А. Марков. Т. II. М.: Советская энциклопедия, 1963. С. 634.
²⁰ The Artef Players Celebrate Their Tenth Anniversary // Daily Worker. 1937. 11 March. P. 7.
²¹ Горький М. Вахтангов в театре “Габима” // Театр и музыка. 1922. 14 ноября. № 1—7. Цит. по: Горький об искусстве (Сборник статей и отрывков) / Сост. Е.Э. Лейтнеккер. М.—Л.: Искусство, 1940. С. 184.
²² Там же. С. 183.
²³ См. об этой постановке: Сергеева И. “Экстаз, мистицизм, этнография — здесь все дано убедительно...” (“Диббук” Семена Ан-ского: к истории создания) // Параллели: русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. № 6/7. М.: Дом еврейской книги, 2005. С. 97—114.
²⁴ Соловьева И.Н. Вахтангов // Московский Художественный театр: Сто лет. Т. 2. М.: МХТ, 1998. С. 39.
²⁵ Семен Акимович Ан-ский (псевдоним, наст. имя и фамилия Шлойме-Зейнвил Аронович Раппопорт, 1863—1920) — еврейский писатель, этнограф и общественный деятель. Родился в ортодоксальной еврейской семье в Российской империи (Витебская губерния). См. о нем: Сергеева И. Этнографические экспедиции Семена Ан-ского в документах // Параллели: русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. № 2/3. М.: Дом еврейской книги, 2003. С. 97—124.
²⁶ Atkinson B. “The Dybbuk” in Hebrew // New York Times. 1926. 14 December. № 25161. P. 24. Другие отзывы американских критиков на спектакли “Габимы” в русском переводе см.: Евгений Вахтангов в театральной критике. М.: Театралис, 2016. С. 377—388, 392—394.
²⁷ См.: Иванов В.В. Русские сезоны театра “Габима”. М.: Артист. Режиссер. Театр. 1997. С. 158—161.
²⁸ См.: Recruits // Internet Broadway Database. URL: https://www.ibdb.com/broadway-production/recruits-9736 (дата обращения 19.11.2018).
²⁹ Clurman H. The Fervent Years: The Group Theatre and the Thirties. NY: Da Capo Press, 1983. P. 148—149.
³⁰ См.: Gordon M. Stanislavsky in America: An Actor’s Workbook. London; NY: Routledge, 2010. P. 91.
³¹ Люце В. Первые встречи с Горьким и раздумья, возникшие через тридцать пять лет // “Егор Булычов и другие” (Материалы и исследования) / Под общ. ред. Б.А. Бялика. М.: Всероссийское театральное общество, 1970. С. 197.
³² История русского драматического театра: от его истоков до конца ХХ века. Учебник. М.: РАТИ—ГИТИС. 2009. С. 463.
³³ Немирович-Данченко Вл.И. Из письма к К.С. Станиславскому // Немирович-Данченко Вл.И. Театральное наследие: В 2 т. Т. 2. Избранные письма. М.: Искусство, 1954. С. 392.
³⁴ См.: [Б. п.]. Советские пьесы за рубежом // Иностранная книга. 1934. № 6. С. 64.
³⁵ Lifson D. S. The Yiddish Theatre in America. London; NY: Thomas Yoseloff, 1965. P. 453.
³⁶ Цит. по: Taylor K. M. People’s Theatre in Amerika. NY: Drama Book Specialists Publ., 1972. P. 139.
³⁷ Бялик Б. А. М. Горький — драматург. М.: Советский писатель, 1977. С. 500.
³⁸ Киреева И.В. Из истории восприятия драматургии Горького в Америке (20—30-е годы) // Литературные связи и проблема взаимовлияния (Сборник научных трудов). Горький: ГГУ им. Н.И. Лобачевского, 1982. С. 8.
³⁹ Спиридонова Л.А. История и личность: “Егор Булычов и другие” // Acta eruditorum. 2018. Вып. 27. С. 82.
⁴⁰ Edgar H. Gorky at the Artef // Daily Worker. 1934. 10 January. Vol. XI. No. 9. P. 5. Под псевдонимом Edgar H. скрывается известный театральный деятель, режиссер, критик, один из основателей и руководителей театра “Групп” Гарольд Клёрман. См. эту статью в издании работ Клёрмана: Clurman H. Gorky at the Artef // Clurman H. The Collected Works of Harold Clurman (Six Decades of Commentary on Theatre, Dance, Music, Films, Arts and Letters). NY: Applause Books, 1994. P. 1034 — 1035.
⁴¹ Горький М. Егор Булычов и другие (Сцены) // Горький М. Полн. СОБР. соч. В 25 т. Т. 19. Пьесы, сценарии, драматические наброски (1917—1935). М.: Наука, 1973. С. 42.
⁴² Бачелис Т.И. Зрелость // Борис Васильевич Щукин (Статьи. Воспоминания. Материалы). М.: Искусство, 1965. С. 227.
⁴³ Горький М. Егор Булычов и другие (Сцены) // Горький М. Полн. собр. Соч. В 25 т. Т. 19. Пьесы, сценарии, драматические наброски (1917—1935). М.: Наука, 1973. С. 24.
⁴⁴ Спиридонова Л.А. “Егор Булычов и другие”: голос истории и голос автора // Литературная учеба. 2015. № 4 (июль—август). С. 142.
⁴⁵ Buchwald N. The Artef on Broadway // New Theatre. 1935. February. P. 8.
⁴⁶ N. A. [Nathan Adler]. “Yegor Bulitchev and Others” // New Masses. 1934. 16 January. Vol. X. No. 3. P. 30.
⁴⁷ Edgar H. Gorky at the Artef // Daily Worker. 1934. 10 January. Vol. XI. No. 9. P. 5.
⁴⁸ New Gorki Drama in Third Big Week at Artef Theatre // Daily Worker. 1934. 19 January. Vol. XI. No. 17. P. 5.
⁴⁹ Artef Production of Gorky Praised by Furriers Union // Daily Worker. 1934. 24 January. Vol. XI. No. 21. P. 5.
⁵⁰ Held J. “Yegor Bulitchev” // New Theatre. 1934. February. P. 16.
⁵¹ Дата премьеры дается по: [L. S.]. Artef Gives a Gorki Play on the Revolution // Brooklyn Daily Eagle (New York). 1935. 15 January. P. 15.
⁵² См.: Смирнов Б.А. Традиции русской классической драмы и драматургия Лилиан Хеллман // Записки о театре. Л.—М.: Искусство, 1960. С. 291—295; Гиленсон Б.А. Американская литература 30-х годов ХХ века. М.: Высшая школа, 1974. С. 121; Гиленсон Б.А. Советская культура в США в 1930-е годы // Американская литература: проблемы романтизма. Краснодар: Кубанский государственный университет, 1975. С. 169; Смирнов Б.А. Театр США XX века. Л.: ЛГИТМиК, 1976. С. 152–155, 160; Смирнов Б.А. Хеллман // История западноевропейского театра: В 8 т. Т. 8. 1917–1945. М.: Искусство, 1988. С. 189; Киреева И.В. Горький и американский театр 30-х годов // Горьковские чтения (Материалы конференции “А.М. Горький и театр”, 1976). Горький: Волго-Вятское книжное изд-во. 1977. С. 168.
⁵³ После американских гастролей театра “Габима” освоение идей Вахтангова за океаном интенсивно шло также в легендарном нью-йоркском театре “Групп” (например, в постановке “История успеха” по пьесе Дж. Лоусона). См.: Черкасский С.Д. Мастерство актера: Станиславский — Болеславский — Страсберг. История. Теория. Практика. СПб.: РГИСИ, 2016. С. 435—436.
⁵⁴ Lifson D. S. The Yiddish Theatre in America. London; NY: Thomas Yoseloff, 1965. P. 452.