Омск славен театральными традициями, повышенной зрительской потребностью в подлинном искусстве, недаром именно здесь по инициативе одного из лучших в стране драматических театров и при поддержке местного правительства в 2008 году возник крупный международный фестиваль “Академия”. Летом 2018-го форум, проводимый раз в два года, состоялся уже в шестой раз. За одно десятилетие существования “Академии” изменилось многое, начиная от контента и эстетических ракурсов и заканчивая составом участников.
Первые фестивали, программу которых составляла театровед и культуртрегер Ольга Никифорова, выливались в двухнедельные марафоны сценических и open air показов, сопровождавшихся “круглыми столами” критиков разных стран и оживленными встречами творческих коллективов с публикой. Знаковыми участниками были такие знаменитые театры, как “Шаубюне” и “Берлинер Ансамбль”, национальный театр Австрии “Бургтеатр”, “Комеди Франсез”, Малый театр Вильнюса и будапештский Театр имени Йозефа Катоны, болгарский театр “Кредо”, Киевский национальный академический драмтеатр имени Ивана Франко и прочие. Зрители знакомились с новыми работами выдающихся и очень разных режиссеров — Эймунтаса Някрошюса, Валерия Фокина, Льва Додина, Алвиса Херманиса, Оскараса Коршуноваса, Римаса Туминаса и многих других. В общем, было стремление сделать “Академию” неким “сибирским Авиньоном”, очищенным от конкурсной иерархии. И собственно, это удалось: многие омичи оформляли отпуска на время фестиваля, чтобы ничего не пропустить; кроме того, в Омск съезжались театралы всего региона, стремясь увидеть то, что больше нигде в России не показывалось. Например, “Вертера” Гёте в постановке Михала Борчуха в “Старом театре” Кракова и спектакль Мартина Вуттке “Гретхенский Фауст”, сыгранный в пространстве Колонного зала Музея изобразительных искусств имени М. Врубеля. Финансовая ситуация резко изменилась со сменой губернатора, расходы на “Академию” секвестировали, но театр, вопреки тому, продолжил фестивальное движение, выдержав также охлаждение политической обстановки, антироссийские настроения, из-за которых ряд деятелей искусств отказались от участия. На IV фестивале снискал большой успех театр “Гешер” из Тель-Авива, дважды сыгравший “Деревушку” Йешуа Соболя, ошеломил Национальный театр Раду Станка из Сибиу (Румыния) с невероятными “Путешествиями Гулливера” в бескомпромиссной трактовке Сильвиу Пуркаретте. В ходе V “Академии”, совпавшей с празднованием 300-летия Омска, состоялось плотное знакомство с репертуаром ЦИМа, мастерской “Июнь” Виктора Рыжакова. Порадовал “Кантом” Марюса Ивашкявичюса Театр имени Маяковского, а Польский культурный центр устроил видеопоказы шедевров — шекспировского “Макбета” Гжегожа Яжины и “Лесоповала” Томаса Бернхарда в постановке Кристиана Люпы, ставшего едва ли не самым существенным впечатлением фестиваля.
Проведение VI “Академии” стало возможным благодаря “соломонову решению” руководства ОАТД сохранить уникальный фестиваль в ситуации жесткого дефицита средств. Благим намерениям сопутствовали благие обстоятельства — маршрут Театра имени Евгения Вахтангова согласно федеральной программе больших гастролей включал Омск, что не случайно: труппа была эвакуирована в этот сибирский город в военное время, и омские актеры оказали москвичам истинное гостеприимство, поддержку. Два коллектива поочередно играли на одной сцене. Более того, в те сороковые в студии при Омском драмтеатре начал путь “в актеры” юный Михаил Ульянов, будущий народный артист СССР, творческая биография которого неразрывно связана с Вахтанговским театром. В августе 2018-го в сквере возле Омского театра торжественно открыли памятник выдающемуся актеру. А в октябре состоялись ответные большие гастроли ОАТД на основной сцене Театра имени Вахтангова в Москве.
Международная программа VI “Академии”, включившая театральные работы из шести стран — Швеции, Сербии, Израиля, Молдовы, Армении и России, развернулась на Камерной сцене имени Татьяны Ожиговой. Возможностями зала-трансформера в полной мере воспользовался Театр имени Бора Станковича из сербского города Вранье, исполнивший чеховские “Три сестры” на всей протяженности площадки, балкона, лестницы и даже части фойе, превращенных в битком набитый чувствами и чудачествами дом Прозоровых. Македонский режиссер Трайче Горгиев исповедует эстетику “бедного театра”: минимум декораций и эффектов, партикулярные черно-белые костюмы (одна Наташа в нарядном современном платье) и, конечно же, отсутствие пресловутой “четвертой стены”. Зрители располагались настолько близко, что слышали дыхание персонажей, ощущали их эманации, видели трепет ресниц Вершинина и Маши, беспрестанно любующихся друг другом то с бесконечным обожанием, то с подспудной печалью, наполняющей глаза слезами.
Открыли фестиваль молдаване — Кишиневский государственный молодежный театр “С улицы Роз”, созданный сорок лет назад бессменным худруком, режиссером-подвижником Юрием Хармелиным. Коллектив имеет обширнейший репертуар, а выбрал для “Академии”, казалось бы, незамысловатую композицию “Про любовь”, соединившую четыре миниатюры и джазовые импровизации. Одноактная пьеса “Алло!” Аллы Соколовой и особенно “Два пуделя” Семена Злотникова, лидировавшие по популярности в 70 — 80-е, соединены с инсценировкой давнего заповедно-романтичного рассказа Валентина Распутина “Рудольфио” и почти бытовой, утрированной историей выяснения отношений молодоженами, прописанной Людмилой Петрушевской в пьесе “Любовь”. В трактовке Хармелина сочинения поздней советской эпохи с их обязательным моралите, постоттепельным эзоповым языком образуют своеобразный квадриптих хроник “утраченного времени”, воплощенных с предельной точностью в костюмах и реквизите, а главное, в природе чувств, рефлексиях стеснительности, робости, не вяжущейся с огромным лиризмом, потребности сердца “высказать себя”. Театр “С улицы Роз” включает полный образовательный цикл — православную гимназию и театральную студию, пополняющую труппу, которая в Молдове после распада СССР выполняет миссию хранителей русского языка и традиционной театральной культуры.
На VI “Академии” средствами театра исследовался вопрос самоидентификации, ключевой для каждого человека. Недаром главенствующей формой стали монологи. Так, Хаим Дери, актер из Израиля, моноспектаклем “Кино за лиру” как бы пригласил весь зал в отчий дом (на сцене дом обозначен несколькими элементами обстановки, а город Яффо — трансляцией ч/б кинохроники 50-х годов прошлого века). Более того, он пригласил помянуть своего усопшего отца — выходца из марокканских евреев, которым при создании государства Израиль в 1948 году доставались худшие, необжитые болотистые земли. Его отцу удалось поселиться близ моря, на чем его везение и закончилось. Герой на глазах у публики бреется, не выпуская сигарету изо рта, подбирает галстуки, стараясь экипироваться как можно лучше, — имитирует движения, танцы своего рано овдовевшего и влюбчивого отца перед свиданиями. Надевает платок, изображая бабушку, обожавшую смотреть телевизор, потягивая арак — анисовую водку. И так, беспрестанно преображаясь, знакомит со всем двором, с жителями старого Яффо, где в единственном кинотеатре показывали кино за одну лиру (шекели еще не ввели).
Символичной была встреча в один день на одной площадке двух Робертов — Роберта Акопяна из Еревана и Роберта Якобсона из шведского городка Этран, с разницей в три часа сыгравших моноспектакли о насилии, пережитом в юном возрасте, оборвавшем детство. “К вам обращаюсь...” — так, с многоточием, озаглавил Акопян свою инсценировку глав из романа Левона Завена Сюрмеляна о геноциде армян, трагедии, вылившейся в гуманитарную катастрофу — рассеивание армянского населения по миру, угрозу утраты родного языка, письменности, исконной культуры. Книга Сюрмеляна “К вам обращаюсь, дамы и господа” стала бестселлером в США в прошлом веке. Роберт Акопян, ведущий актер Ереванского русского театра, спустя десятилетия подключился к этим воспоминаниям, частично их “присвоил”, из чего и сотворил моноспектакль. Место действия — Нью-Йорк, номер в отеле, а время близится к новогодней полуночи. Герой спектакля подшофе ставит на стол искусственную елку и наряжает ее тем, что всегда носит с собой в потрепанном портфеле и словно бы за душой. Это пурпурный плод граната, дудочка, фигурка пастуха, виниловая пластинка — предметы, высвобождающие светлые, дорогие эпизоды из памяти. Он танцует вокруг елки, напевая армянские мелодии, забывает о фляжке с виски, но, тем не менее, и лучшую ночь в году перекрывает ужас детских воспоминаний о внезапном вторжении, убийствах мирных людей, потоках крови, окрасившей мостовые. Акопян после эмоциональной вспышки стремится к объективному повествованию о той жестокости, с которой его соседей по улице выгоняли из жилищ, с исконной земли, гнали между рек, полных трупов, по раскаленной Сирийской пустыне, не позволяя пить ничего кроме воды из зеленых луж. В финале спектакля он на свою новогоднюю елку набрасывает черную траурную кисею, и зрители замирают в молчании, поминая невинно убиенных, не сразу решаются аплодировать.
На спектакле израильтянина Х. Дери присутствовали члены еврейской общины Омска и сам городской раввин. Монолог Р. Акопяна собрал армянскую диаспору, прекрасно знающую свою историю, — актеру и звукорежиссеру рукоплескали, одарили их багровыми розами. А шведов, как оказалось, в Омске нет, и все же Роберт Якобсон, основатель театра “Альбатрос”, настоящий человек-оркестр, одаренный музыкальным слухом, вокальными способностями и природной пластикой, а также пытливым умом, подвигающим исследовать судьбы, безоговорочно забрал в плен своим спектаклем “В тени ненависти растут цветы”. В прологе он появился из темноты в черном костюме и цилиндре, на полях которого горели свечи, и в башмаках с горящими свечами на носах. Негромко пропел шведскую народную песню в своей обработке, катя старинную детскую коляску, оказавшуюся полной могильной земли, крестов и осколков зеркал.
Cпектакль Роберта Якобсона, поймавшего в реке забвения Лете животрепещущую историю, рассказывает о еврейском подростке, уцелевшем во время Холокоста в Польше силой духа, изворотливостью ума, жаждой жизни. Его герой, мечтавший стать тоньше штукатурки, чтобы спрятаться между краской и стеной, прятался всюду — в кроне деревьев, в подвале церкви, у вдовушки. Выплакав все слезы о своей истребленной семье, он решился на отчаянный поступок — уплыл на утлой лодке по ледяной Балтике из Польши в Швецию, свободную от нацистов, и так спасся. Это захватывающее дух приключенческое повествование было бы неправильно обозначить моноспектаклем. В унисон с Якобсоном играл, танцевал, подпевал ему скрипач и мультиинструменталист Пер Бухр, изобретатель специальных резонаторов, имитируюших ветер, скрип деревьев, шум моря, большую палитру природных звуков. Кроме него в значительной степени пониманию способствовал переводчик Федор Салюк, сидевший на окраине сцены за столиком с настольной лампой, говоривший внятно и почти бесстрастно, словно сама давность времени нивелировала интонационный строй, перевела его из горячности автора в нормальную температуру. На самом деле это находка — использование не отвлекающих от действия на сцене титров, а живого голоса, который только кажется безучастным, но важен как отметка “норма” для восприятия истории.
Программным директором VI “Академии” выступил Александр Вислов, известный театральный деятель, неоднократно выступавший председателем экспертного Совета и членом жюри “Золотой маски”. Он включил в фестивальную орбиту спектакль, выпущенный на экспериментальной площадке Центрального академического театра Российской армии, — “Омлет” по своей пьесе в собственной постановке. Действие, составленное из диалогов в гримуборной двух актеров (Сергея Данилевича и Артема Каминского), играющих Розенкранца и Гильденстерна, а мечтающих, естественно, о Гамлете. И эта постановка логично продлила тенденцию исповедальности, сложившуюся на фестивале.