Денис Бокурадзе возглавляет театр в небольшом городе Новокуйбышевске близ Самары. В 2000 году Бокурадзе окончил режиссерское отделение Самарской академии культуры и искусства, в которой спустя десять лет стал старшим преподавателем кафедры “Актерское искусство”. Играл в самарском театре юного зрителя “СамАрт” с 2000 по 2013 год. Еще на третьем курсе академии познакомился с Эльвирой Анатольевной Дульщиковой, руководителем народного театра “Грань” в Новокуйбышевске, и это знакомство стало судьбоносным. Сейчас он уже известный в России режиссер, его театр — лауреат нескольких фестивалей театров малых городов России и “Золотой маски”. В Москве Бокурадзе поставил уже два спектакля — “Старший сын” А. Вампилова на Таганке и “Театр чудес” по М. Сервантесу в Театре Наций. “Театром чудес” и открылся новый сезон в Театре Наций. Но мы с Денисом Бокурадзе говорили о его театре-студии в Новокуйбышевске, очень необычном и интересном коллективе.
— Расскажите сначала об Эльвире Анатольевне Дульщиковой. Кто она такая? И почему возникла в вашей профессиональной судьбе?
— Эльвира Анатольевна основала театр-студию “Грань” и руководила им сорок лет. Она приехала в Новокуйбышевск в конце 60-х. Ее муж был военным и, после того как он закончил службу, ему предложили как место жительства несколько городов на выбор. И выбрал он Новокуйбышевск, объясняя это тем, что рядом Волга. Город специалистов, химиков, рабочих, градообразующее предприятие — нефтеперерабатывающий завод. А у нее за плечами Ленинградская культурно-просветительная школа, драматическая студия в Легнице (Польша) и учеба в Московском институте культуры. Год Эльвира Анатольевна не разбирала чемоданы, была уверена: здесь они не останутся. Но поняв, что уезжать некуда, пошла искать работу. В театральной студии при городском ДК на тот момент сменилось двенадцать руководителей. Она стала тринадцатым. В скором времени ей удалось создать интересный живой коллектив, из которого, кстати, потом выросло много талантливых художников и актеров. Что интересно, с любительской студией охотно работали профессиональные художники, композиторы, хореографы из самарских театров и даже столичных. Она умела заразить своей идеeй, умела вдохновить человека. Я играл в ее театре больше тринадцати лет. Мы тесно общались, и многому я научился именно у нее. Когда Эльвира Анатольевна серьезно заболела, это было уже в 2011 году, встал вопрос: что будет с театром “Грань”, в который вложено так много сил. Эльвира Анатольевна предложила возглавить театр мне, чего я, конечно, никак не ожидал. Я тогда работал в “СамАрте” и кардинально менять свою жизнь не планировал.
— А как вы поняли, что вы режиссер? Чувствовали в себе какие-то особые силы?
— Ничего я не чувствовал. Я к этому не рвался. Не шел по головам. Просто меня посадили в кресло и сказали: “Ты будешь возглавлять театр”. Я очень боялся, не знал, получится ли у меня. Но пошел очень уверенно, доверяя своей интуиции...
— Эльвира Анатольевна выбрала вас как наиболее способного?
— Она сказала: “Я прошу тебя взять театр и благословляю тебя. Или “Грань” прекратит свое существование. Возможно, появится другая студия, но только название “Грань” не используйте, пожалуйста”. В течение следующего времени она несколько раз заводила со мной разговор о руководстве театром. Мы много общались, но в основном по телефону, поскольку она уже в этот период жила у дочери в Саранске. Время шло, она говорила: “Денис, надо открывать сезон. Театр должен развиваться дальше...” И мы открыли новый, юбилейный сезон, напечатали программки, был составлен репертуар на октябрь. Она словно вела меня за руку, курировала все мои действия, подталкивала к нужному решению. “Денис, надо сделать выставку по спектаклю “Иванушко”, — говорила Эльвира Анатольевна и сама звонила, договаривалась с оформлением, помогала... Я открыл выставку, сыграл в спектакле “Аз и Ферт”, это мой бенефисный спектакль и последний поставленный Эльвирой Анатольевной. И в какой-то момент понял, что не хочу оставлять “Грань”.
Сейчас я одно чувствую: она мне продолжает помогать. Оттуда. У меня же изначально присутствовало только одно желание — сохранить заложенные Эльвирой Анатольевной традиции, сохранить стилистику театра. И когда вышел мой первый спектакль “Фрекен Жюли”, многие говорили: театр “Грань” продолжает жить. Я не люблю всякие бытовые штуки, когда на сцене едят, пьют — это у меня от Эльвиры Анатольевны. Именно она заложила не бытовое мышление, а дальше я пошел уже сам.
— И как вы себя чувствовали на новой должности? В каком состоянии был театр?
— В театре не было актеров. Но при этом надо было выпускать премьеру. Со мной рядом находилась только жена Юлия, которая оказалась готова меня поддержать. Я стал искать материал, в котором, во-первых, было бы минимум действующих лиц и, главное, который мог бы раскрыть стилистику театра “Грань”. Я обратился к наработкам, замыслам Эльвиры Анатольевны, так в работе оказалась пьеса Стриндберга “Фрекен Жюли”. Я пригласил еще одну исполнительницу — Алину Костюк из Самарского театра драмы. Был долгий поиск актера на роль Жана. Им стал Павел Макаров из “СамАрта”. И мы начали репетировать, порой по ночам, в свободное от основной работы время. Премьера состоялась в июне 2012 года. Но вдруг опять проблема. Паша уезжает в Петербург. И вот тогда я пригласил на его роль Даниила Богомолова, тогда еще студента 4-го курса. “Фрекен Жюли” играли, надо сказать, с большим успехом. Это один из любимых спектаклей и по сей день. А в марте 2013-го мне позвонила Елена Носова — помощник Евгения Миронова, куратор театральных проектов Театра Наций, и сообщила, что мы отобраны на Фестиваль театров малых городов России. Фантастика! Мы готовимся к этой поездке и в результате получаем Гран-при фестиваля за лучший спектакль. Приз за лучшую женскую роль получает Юля Бокурадзе, за женскую роль второго плана — Алина Костюк. Потом спектакль был показан на фестивале “ПоМост” в Новокуйбышевске, на который приехала тогда критик М.Ю. Дмитревская. Она одной из первых написала о нашем театре, фестивале, о городе Новокуйбышевске. На фестиваль в 2013-м приезжала и Елена Камбурова, именно она открывала “ПоМост”. В общем, с этого момента о театре “Грань” начали говорить. На следующий год я поставил “Post Scriptum” по пьесе Сартра, уже на четверых актеров. В труппу пришла актриса “СамАрта” Любовь Тювилина. Затем был спектакль “Таня-Таня” по пьесе О. Мухиной, который также получил Гран-при Фестиваля театров малых городов. А затем нас заметили эксперты “Золотой маски”. Мы впервые номинировались на “Маску” как раз с “Таней-Таней” (правда, до этого “Post Scriptum” вошел в лонг-лист), а в следующем сезоне уже лауреатом “Маски” становится наш спектакль “Корабль дураков” и в этом — “Король Лир”.
— То есть у вас все шло очень гладко?
— Если не считать, что в период репетиций “Короля Лира” мы с Даниилом, который играет Лира, попали в автомобильную аварию. У меня была разбита нога, у Даниила сотрясение мозга. Премьеру тогда пришлось перенести на месяц. И первое время я репетировал в инвалидной коляске. А так все гладко. (Смеется.)
— Ваш театр был сначала народным, а сейчас у него уже статус профессионального? Как это получилось?
— В 2013 году, когда директором стал Дмитрий Анатольевич Софьин, началась реорганизация Дворца культуры. Поменялось штатное расписание, появились актерские ставки, благодаря чему мы смогли взять в труппу артистов. С этого момента мы уже профессиональный театр, но при этом не муниципальный. “Грань” входит в театрально-концертный комплекс, являясь его структурным подразделением.
— Вашей нынешней известности способствовали фестивали. Это большая сила?
— Да, это большая сила. Когда фестивали стали обращать на нас внимание и приглашать, это дало мощный толчок. С этого и начались главные изменения в нашей судьбе.
— Актеров вы собирали постепенно, по одному человеку?
— Да, труппа формировалась с нуля, каждого я рассматривал индивидуально, притягивал в наш театр.
— Ваша труппа производит сильное впечатление. Чувствуется, что это очень спаянный коллектив. Все актеры хороши. Так бывает только в студийных театрах. А как вы считаете, за счет чего у вас возникла такая спаянность?
— Наш театр и называется студией. Мы не стали менять название. Отношение к театру и стиль работы Эльвиры Анатольевна Дульщиковой меня во многом сформировали. И все эти годы, что я руковожу театром, стремлюсь сохранять принципы ее работы. А как отбираются актеры? Очень часто понимаешь по взгляду, по первому общению, что это человек твоей крови. Важно и то, что мы все делаем сами: собираем и разбираем декорации, готовим реквизит, даже моем полы. Это формирует особое отношение к делу, не иждивенческое — “позовите уборщицу”, а ответственное. Все работают на равных. И неважно, что у тебя главные роли, ты такой же член коллектива, как и остальные. В основе нашего отношения к театру любовь к своему делу и к тем, кто тебя окружает. Хотя, могу сказать, со мной бывает сложно, я перфекционист. Замечаю каждую мелочь: вот тут не должна торчать нитка, тут ты неправильно смотришь, тут надо подвинуться на десять сантиметров. Я могу ругаться. Могу даже накричать, правда, потом извинюсь. Но радует, что ребята меня понимают. И еще, у нас есть замечательная традиция, сложившаяся при Эльвире Анатольевне. Когда приходим в театр, то садимся вместе пить чай. И только потом репетируем. В обед опять все стекаются ко мне в кабинет. Накрываем на стол, вместе обедаем и дальше опять идем работать.
— У вас всего десять человек в труппе. Больше не может быть?
— Может. Просто сейчас нет такой острой необходимости раздувать труппу. Если вдруг появится материал и я буду понимать, что мне нужны актеры, мне эти ставки дадут. А брать просто так, для чего? Чтобы артист сидел и смотрел, как другие работают?
— Вы когда-нибудь задумывались, каким стилем вы владеете?
— Я работаю интуитивно. У меня изначально всегда есть образ спектакля. Но как к нему прийти, сам порой не знаю. Есть картинка, ощущение того, что должно быть. А ходы ищу вместе с актерами. Но, повторюсь, я всегда точно знаю, что хочу получить. Правда, пути могут быть разные.
— У меня от вашего “Лира” было такое впечатление, как будто я впервые смотрю эту пьесу и мне интересно, что будет дальше. Спектакль цепко держит внимание. Поскольку в нем нет излишнего психологизма, обнажается архаическая структура пьесы. Шекспир у нас заболтан психологическим театром. А ведь это ХVI век, какой там психологизм! В спектаклях других театров порой слишком много мотивировок, и это замедляет действие, лишает его динамики. А у вас все очень динамично. И обнажаются простые человеческие страсти: лицемерие, ханжество, жестокость, горе, сострадание.
— У Шекспира в “Лире” еще много абсурда. Лир не узнает Кента: “Ты кто?” А ведь Кент близкий ему человек. Где логика? И бытовое объяснение невозможно найти. Мы играем так, будто он его не знает, безо всяких мотивировок.
— Вы все живете в Новокуйбышевске?
— Только двое артистов сейчас проживают в Новокуйбышевске. Остальные каждый день приезжают из Самары. Сорок минут на “газели”, и ты в другом городе.
— Теперь я поняла, что у вас за театр. И почему так четко и ритмично актеры работают в “Лире”. Это подлинное единство, профессиональное и человеческое. У вас все на любви построено?
— На любви, конечно же. Но дружба дружбой, а служба — службой. И актеры это очень хорошо понимают.
— Еще два слова о “Театре теней Офелии”. В этом спектакле у вас какое-то уникальное оформление, на сцене множество вещей ручной работы, интересные визуальные эффекты, свет. Вы сами делали все оформление?
— Автор сценографии и костюмов — художница Алиса Якиманская. Куклы, теневые марионетки, сказочный город созданы ее руками. А для театра это эксперимент в плане работы с визуальными образами. Тут актеры проявляют не столько свои драматические умения, сколько общую слаженность. Здесь важно действовать четко. Секунда в секунду сменяются картинки, возникают световые эффекты, появляются тени. Это ансамблевая работа. Актеры друг друга на уровне ауры чувствуют. У нас в городе этот спектакль особенно любим зрителями, потому что они угадывают в “Офелии” историю театра “Грань”, и посвящен он Эльвире Анатольевне Дульщиковой. Неспешный, в чем-то медитативный, визуально красивый спектакль по притче Михаэля Энде. Всякий раз перед началом я выхожу к зрителям и говорю: остановитесь в своем ритме. Хотя бы ненадолго, на один час, и получите эстетическое удовольствие. Посмотрите, как медленно падает снег, как кружит осенний лист и плывет тень огромного кита...
— Вашу студийность может сломать премьерство — кто-то начинает выступать в другом месте, сниматься в кино, на ТВ... У вас нет таких опасений?
— Мы не раз говорили об этом, и каждый раз сходимся на том, что мы счастливые люди, у нас все есть. Нам помогает администрация города. Нас любят зрители. Мы ездим на фестивали. В нашей работе есть большой смысл. Зачем куда-то бежать и искать счастья? В сериалы? Актеры любят и ценят свой театр. И зрители к нам ходят. Разругаться, развестись проще простого, а сохранить семью — это огромный труд. Слава богу, у нас нет таких вывертов: “Вот уйду из вашего театра”. Мы стараемся все конфликты разрешать, обо всем договариваться. И театр ценен тем, что он наполнен именно любящими и понимающими друг друга людьми.