Современные пьесы ставят перед театрами порой непосильные задачи. Театры почти разучились раскрывать их глубинное содержание и своеобразие. Период читок, который начался в конце девяностых, не пошел на пользу режиссуре. Он породил собой феномен быстрых поверхностных постановок, лишающих спектакли глубины и емкости.
Антураж этой пьесы1 привычен для современной драмы: убогая действительность, убогие люди. Знакомые героя, Сергея — не сказать что друзья, потому что друзья как класс, видно, перевелись в современной жизни, герой просто просит их об одолжении — устроить его на работу, дать возможность читать свои лекции по философии, просит униженно, как не просят друзей. А эти “друзья”, теперь уже в кавычках, ставят перед ним трудновыполнимое условие — сделать шестнадцатилетнюю Таньку, гордящуюся своей девственностью и во всеуслышание заявляющую, что отдастся кому-то только по любви, женщиной и выложить видео их интимных отношений в “Фейсбук”. Сергей вроде бы интеллигент, хотя определение это не безусловно, поскольку интеллигенты в той самой жизни, о которой рассказывает пьеса, оказались самыми никчемными людьми, их образование, знания и профессии в той уродливой рыночной системе, где все измеряется спросом, никому не нужны. Поэтому такие интеллигенты несколько утеряли свои интеллигентские принципы и пошли на компромиссы с теми, кто, не обладая ни образованностью, ни талантами, в этой жизни хорошо устроился, имеет “бабки”. Впрочем, несмотря на жизненные успехи этих “друзей”, сами они тоже по-своему пропадают, от скуки принимают наркотики, да вот еще развлекаются интимными подробностями чужой жизни, которые предлагают Сергею опубликовать за оговоренную плату. Условия “друзей”, конечно, не вызывают восторга у Сергея, ему трудно совершить ожидаемый от него поступок, дурно пахнущий с точки зрения интеллигентской этики. И все же он его совершает. Потому что современные люди (и это хорошо показывает пьеса) — это люди, в жизни которых на равных сосуществуют и знание нравственных законов, и их нарушение. Это люди двойственные, можно сказать, с червоточиной, если пользоваться определениями из прошлой жизни, в которой были твердо определены полюсы добра и зла. Нынешняя жизнь, постсоветская, размыла эти определения, сделала их относительными.
Двойственность современного человека с размытой системой ценностей — то, что наиболее интересно в этой пьесе. Это отражение тех процессов, которые принес постмодерн, причем в грубом, кризисном, российском и белорусском (Белоруссия, где происходит действие и откуда родом автор пьесы, от России недалеко отстоит, процессы, как видно, идентичны) варианте. Человека постмодерна нельзя назвать ни абсолютно нравственным, ни абсолютно безнравственным. Он существует где-то между одним и другим. Поэтому в пьесе нет хороших или плохих людей, каждый содержит в себе все сразу, и его можно назвать хорошим или плохим в зависимости от той грани, которой он в данный момент поворачивается. Поэтому такой человек будет к кому-то добр или кому-то предан, только если это совпадает с его собственными интересами. И судить его некому, в обществе все нормы размылись.
Такова и Танька, героиня этой истории. С одной стороны, “гопница” и “быдло”, как она характеризует сама себя, речь ее чудовищна своим бескультурьем, но с другой стороны, она влюбляется в преподавателя философии, который стоит на гораздо более высоком культурном уровне. Но дело не только в бескультурье героини. Ее двойственность определяется еще и тем, что, с одной стороны, она способна на жестокое садистское убийство животных, чем занималась еще в детстве, а с другой — хочет настоящей любви, как все женщины, семьи, детей. Танька тоже “между” противоположной системой ценностей, тоже представительница постмодерна.
Эта двойственность делает жизнь и судьбы героев драматическими или даже трагическими, как у Таньки: в финале ее бывший “рыцарь”, которого она отвергла из-за Сергея, вернувшись из заключения, убивает ее. Жизнь героини обрывается, не достигнув расцвета. Таньку становится жаль, хотя в ходе драматического повествования были очевидны ее отталкивающие черты — излишняя наглость и нахрапистость, благодаря которым в любовном романе она заняла, по существу, позицию мужчины, решая все за своего партнера и насильственно помыкая им. Ее возлюбленный из-за ее чрезмерно крутого нрава попал в трудную, даже безвыходную ситуацию, не смог вынести ее давления, того, что она, по существу, полностью подчинила его себе, лишив самостоятельности и воли. В результате он и подговорил ее “рыцаря” на убийство. Только это для обоих мужчин могло развязать узел запутанных, сложных отношений с Танькой.
Вся эта сложность отношений и психологии и становится здесь главным рычагом драмы. Сыграть двойственность, по законам психологического театра (а эта пьеса психологическая), непросто. Современный театр отвык от такой сложности. “Выезжая” на легком варианте читок, театр утерял привычку и необходимость к глубокой проработке ролей, к длительным самоуглубленным репетициям. Этим в свое время занимались и занимаются по сей день А. Васильев и Л. Додин. Но это режиссеры уже прошлой эпохи, за ними никто не идет вослед.
Спектакль Театра Пушкина (режиссер Семен Серзин) тоже похож скорее на читку пьесы по ролям, чем на полноценную постановку. Он собственно и возник после читки пьесы на фестивале “Любимовка-2017”. Ничего определенного сказать о нем нельзя кроме того, что пьеса режиссером и актерами не проработана, акценты не расставлены, и что, в сущности, произошло в этой истории, осталось непонятным. Вместо психологической разработки образов задействованы модные нынче экраны, что дает чисто внешние эффекты, но не раскрывает смысла. Ролей в этом спектакле, по существу, нет, поэтому нет смысла писать об исполнителях.
Несколько другое впечатление осталось после спектакля Театра драмы имени Чехова в Серове (режиссер Петр Шерешевский). Не могу назвать его совершенным во всех отношениях, но в нем есть свое решение. Оно заключается в том, что театр “приподнимает” образ Таньки (К. Пестова), отмечая в нем черты яркого личностного своеобразия. Несмотря на все бескультурье, грубость и неотесанность героини этого спектакля, в ней есть живая человеческая натура, способность чувствовать, любить, она явно выделяется из среды своего заштатного провинциального городка. В иных условиях это могла бы быть вполне состоятельная личность. “Рыцарь”, убивающий ее, тут представлен как мифологический Харон, перевозчик душ в ад. Он одет в свободный хитон, в руке весло, он символически переправляет душу героини на другой берег реки Стикс, в Аид.
Но в результате того, что вперед выведена героиня, несколько смазанным получается образ Сергея (К. Имеров): трудно понять, что это за человек и какую роль в судьбе Таньки он сыграл. В целом спектакль неровный, но все же стоит отметить, что режиссер и актеры отнеслись к пьесе серьезно, попытались углубиться в нее и выявить интересующее театр содержание.
Пьеса Андрея Иванова вызывает интерес российских театров, она уже поставлена в нескольких городах. Это говорит о ее высоких профессиональных достоинствах и серьезности содержания.
1 “Современная драматургия”, № 1, 2018 г. В этом номере публикуется беседа с автором. (Ред.)