Прозаик и поэт Дмитрий Данилов, получив весной “Золотую маску” за свою первую пьесу “Человек из Подольска”, сразу же презентовал третью в “Театре.doc”1. Хотя текст написал еще в начале года, в январе, тут же отнес ее Михаилу Угарову и услышал: “Данилов, да вы с ума сошли! Вы же теперь драматург и должны думать о том, как это ставить. Ну где мы разместим тут двадцать человек?!” Все это высказал он в свойственной ему доброжелательной, хотя и не самой мягкой манере. И тут же предложил вписать... еще одного персонажа. Так в пьесе “Свидетельские показания” появился монолог главного героя, который изначально как выпал из окна, так и оставался за рамками повествования. О нем рассказывали те самые двадцать человек, когда-то каким-либо образом общавшиеся с ним лично.
Угаров сразу решил, что играть этих свидетелей будут непрофессиональные актеры — хотя бы и люди с улицы. Придумал это и тут же призадумался: а где их столько взять? «В “Фейсбуке”», — предложил тогда помреж Шехватов.
Объявление о кастинге появилось 1 апреля, и за день на почту проекта пришло 160 заявок. Я увидел его на следующий день поздним вечером, послал — больше из азарта — письмо. А минут через двадцать, не покидая той же страницы, узнал о смерти Угарова...
Ответ на заявку пришел неделю спустя: вдова Михаила Угарова и директор “Театра.doc” Елена Гремина решила, что проект нужно довести до конца — так как все постановочные идеи были обсуждены и не раз, их воплощением займется Юрий Шехватов. В прошлом актер и администратор независимого белгородского молодежного театра “Новая сцена-2”, в “Док” он пришел как волонтер, постановщик читок “Любимовки”, а недавно дебютировал здесь с собственной пьесой “Бурсаки”. И что такое кастинг, а уж тем более распределение ролей, знает не понаслышке. “Я вот потому быстро и ушел в режиссуру, что так всю жизнь сидеть и ждать, что тебе достанется, а потом еще вымаливать лишнюю строчку у драматурга — не по мне”, — пошутил он о своей новой специализации. Хотя признался, что выбирать актеров для “Свидетельских показаний” было бы проще с Угаровым — тот сразу волшебным, алхимическим образом отделил бы “чистых от нечистых”. Шехватову пришлось работать с теми, кого взял сам, ориентируясь по их последним записям все в том же “Фейсбуке”.
На первую репетицию, которая оказалась и единственной, пришли архитектор и врач-сомнолог, копирайтер и сценарист, пара журналистов, редактор и педагог, да много кто еще, даже один театральный критик. В общем, собралось весьма разношерстное общество, как оно и представлено в пьесе Данилова.
Собственно “Свидетельские показания” — это набор в разной степени развернутых монологов, в каждом из которых идет рассказ о некоем молодом человеке. Таком, каким они его увидели, многие в первый и последний раз в жизни, и запомнили. У Данилова получился калейдоскоп разрозненных и зачастую противоречивых характеристик, из которых цельного портрета погибшего никак не сложилось. Зато галерея портретов свидетелей пестра от подробностей и точно схваченных характеров.
Изобразить, точнее, почитать за наиболее интересных (тут сложно сказать “симпатичных”) персонажей Шехватов и предложил изначально участникам проекта. Выбор многих оказался точным попаданием если не в образ, то в характерную для той или иной страты тональность сразу. Голоса другим персонажам (они все у автора помечены лишь как “М” и “Ж”, соответственно их половой принадлежности) пришлось подбирать, прогоняя отрывок за отрывком. Зато тут четче обозначилась лежащая на поверхности пьесы идея о том, что даже говоря о других, каждый говорит лишь о себе. Еще неплохим, кажется, объяснением могла бы стать версия французско-американского антрополога Рене Жирара: личности как таковой не существует — она возникает лишь в момент коммуникации с другими. Любой человек появляется и проявляется только в общении.
Однако под текст Данилова прекрасно ложится любая теория личности. Ее хоть философское, хоть психологическое обоснование: “...и валяй, цитируй кого не лень”. Но каждая интерпретация, какой бы стройной она ни была, оказывается в ловушке, приготовленной в тексте автором: “Тут дело в том, что невозможно объяснить, что это вообще такое. Почему вот так вдруг хочется. Невозможно объяснить, непочему. Вот, понимаете, какая фигня”, — прорывается в “Свидетельских показаниях” голос погибшего. В проекте Угарова — Шехватова его исполнил единственный, специально приглашенный профессионал Александр Кудряшов. И то, как и с какой интонацией он это сделал на сцене “Дока”, привнесло в текст Данилова изрядную долю достоевщины. Звучит то ли голос из “баньки с пауками”, то ли речь о “возвращении билета”.
Впрочем, так ни разу и не названный настоящим именем герой и эту версию назвал бы скучной. Все в его жизни, кроме падения из окна, оказалось скукой — хорошо обеспеченный материально, он постоянно кочевал с одной малопрезентабельной должности на другую. Например, работал рядовым менеджером в супермаркете, изумляя вышестоящий персонал тем, что приезжал на дорогой, не по чину, иномарке. С сослуживцами вел себя не менее странно — с одними держал дистанцию и мог нахамить при ее нарушении, другим приносил кофе и вообще запомнился компанейским парнем с прекрасными, для застолья, исполнительскими данными. Так же и соседи по дому — одни видели в нем аккуратного, воспитанного молодого человека, другие — нечистоплотного грубияна, возможно, злоупотреблявшего чем-то покрепче алкоголя. Таких противоречий масса. Причем какой поворот в его биографии преподнесет очередной свидетель, не просчитать — очевидной для этого логики в тексте Данилова не найти. Такую же непредсказуемость постарался воссоздать во время читки и режиссер, рассадив участников на сцене в условно шахматном порядке. И задолго до входа в зал зрителей. Кто, о чем и как сейчас поведет разговор — для публики изначально тайна. Непрофессиональные актеры лишь профессионально сохраняли интригу — не переглядывались и не шуршали лишний раз бумагой. Короче, не обозначали ни себя, ни свою очередность ничем. А их выступления постепенно сводились к одному — личность, на вопросы о которой они отвечали неведомому следователю, крайне сомнительная и в целом человек — явный неудачник. Хотя под конец вдруг выяснилось, что парень был одним из самых успешных детективщиков, писавший, правда, под вычурным псевдонимом. Но стоп — это уже откровенный спойлер. С другой стороны, будет ли повторная читка пьесы в “Доке”, неизвестно — все-таки еще раз собрать неактеров, никак не привязанных ни к данному театру, ни к этой профессии в целом, довольно сложно.
Зато можно ожидать постановки на любой другой площадке — Данилов, судя по успеху его первой пьесы и премьерам второй “Сережа очень тупой”, один из самых востребованных ныне авторов в российском театре. И сегодня он предлагает снова вернуться к разговору о человеке. В контексте нашего времени и конкретных, пусть порой и выглядящими абсурдными, ситуаций. В уже третьем драматургическом тексте он исследует, как, из чего, каких пазлов и в какой момент складывается личность. В чем ее уникальность и какими элементами или параметрами она определяется в настоящее время. Ответа у Данилова нет — лишь новый, ломающий стереотипы взгляд на привычные вещи.
P.S. Номер уже готовился к печати, когда пришла трагическая весть: скоропостижно скончалась Елена Гремина — через полтора месяца после смерти Михаила Угарова.
1 Постановка предыдущей, “Сережa очень тупой”, рецензируется в этом номере.