Режиссер Алексей Кузьмин-Тарасов поставил новую пьесу известного прозаика Дмитрия Данилова1. Предыдущая его пьеса “Человек из Подольска” в режиссуре Михаила Угарова стала одним из важных событий прошлого сезона и только что получила “Золотую маску” в номинации “Драма. Работа драматурга”.
Мастерски написанный текст “Сережа очень тупой” с его остроумным названием можно назвать социально-политической сатирой. Он показывает слепоту нашего общества, которое не желает замечать, как пугающе меняется реальность вокруг. Привычный мир видится Сереже (Андрей Михалев) и его жене Маше (Мария Большова) уютным и понятным местом, пространством, которое они могут обустраивать в соответствии со своими прогрессивными вкусами. Маша — дизайнер интерьеров, Сережа — высококлассный программист. Она работает с реальным пространством для жизни, он — с виртуальной средой.
Пространство имеет ключевое значение в этом тексте, и сценография режиссеров и художника (Ольга Богатищева) детально проработана. Это квартира — лаконичная, модная, скромная, но насыщенная элементами футуристического дизайна. Она из разряда “умных” домов, предугадывающих желания хозяев, каждый раз подстраиваясь под ситуацию — поднимающаяся и опускающаяся лампа над диваном, полностью утапливающаяся в пол полка с вещами в коридоре. Сзади расположен лифт, спереди — “разговаривающая” со зрителями лента. Все движение происходит по горизонтали. Именно таким необычным образом двигается на сцене лифт и естественным образом справа налево двигается на ленте текст. Движение происходит в одной плоскости. Но отсутствие вертикали в данном случае не означает наличие демократии и открытости, а знаменует собой тупик.
Однажды к одному очень умному молодому и современному программисту по имени Сережа приходит Cлужба доставки — три курьера. Всех зовут Николаями Степановичами, фамилии — словно из теста на логику “исключи лишнее”: Скворцов, Лебедев и Птицын. Они представляют собой три разных поколения: совсем молодой Коля, семейный среднего возраста Николай и пожилой Николай Степанович. В своих портфелях они носят все — от веревки до лопаты и даже набор инструментов для медицинской операции. Все служили в армии, теперь работают в Cлужбе доставки. И слово “служба” уже обретает немного более серьезное звучание. Женятся и учатся там же, дети их будут работать в этом же месте. Открытые, улыбчивые курьеры отвечают на любые вопросы. При всем различии, они совершенно одинаковые, эти солдаты Службы доставки. В спектакле они одеты в униформу приятного зеленого цвета. Это ярко-зеленый насыщенный цвет, но в их случае он ассоциируется не столько с экологией и свежестью, сколько с военной маскировкой. Именно такой оттенок зеленого не вызывает подозрения в городе. У всех курьеров костюмы немного разные, но при этом очень похожие.
Спектакль исследует страх, возникающий от столкновения с непонятным, с проявлениями абсурда. Своеобразный уютный “фейсбучек”, каким видится мир Сереже и Маше, довольно наивно долго кажется им безопасным. Но когда реальность начинает искажаться, они испытывают ужас.
Курьеры (Василий Фирсов, Тагир Рахимов, Николай Орловский) пришли из мира, в котором язык тот же самый, но оттенки и смыслы совершенно иные. Прийти, передать посылку, вежливо попрощаться и уйти невозможно, потому что это означает “что ж мы как чужие”. “Будем в течение часа” означает “пробудем в квартире в течение часа”. Курьерам присуще навязчивое желание “помогать”, без спросa и предупреждения вторгаясь в чужое пространство, полное непонимание границ. Особенное значение для них имеет слово “родной”, которое то и дело всплывает в их речи. “Мы же не чужие”, “человеку надо помогать”, “мы же родные”. Вспоминаются советские штампы “родная страна”, “родной товарищ Сталин”. “Родной” — еще и слово, получившее особенное значение в настоящем, когда опять появились песни про “родные поля” и “просторы”. Иногда “родной” запросто становится просто “вежливым”. Этого слова в пьесе нет, но поведение главных героев иначе не назовешь. Но это другая, напористая и навязчивая “вежливость”, на деле являющаяся скрытой агрессией.
Офис Службы доставки, существующей, как выясняется, с советских времен, располагается на несуществующей улице Франка, которая одновременно известная улица Ивана Франко. Ханс Франк — адвокат, неоднократно защищавший фашистскую партию в суде, затем занимавший важные должности в нацистском правительстве. Можно сказать, что имя Франка замещает в пьесе имя Дзержинского. Франк рифмуется с песней про ножи, которую исполняют курьеры, а ножи эти отсылают к “Ночи длинных ножей”, что проливает свет на истинные цели Службы.
“Вежливость” курьеров — прежде всего психологический напор. Вынужденное гостеприимство, которое проявляют под давлением курьеров клиенты, обязательная для времяпрепровождения игра в “города” — вовсе не легкая светская обязанность. У всех этих игр оказываются неожиданно жесткие правила, ставящие жертву в стрессовую ситуацию. Порой она оборачивается смертью. Это понятие в устах курьеров возникает в простонародно сниженном варианте в виде слова “помирать”, что особенно поражает главного героя. Слово это как-то особенно диссонирует с его миром. “Помирать” проявляется как подлинная грубая природа людей-упырей, вестников адского мира, вдруг неожиданно вторгшихся в его мир. Одна эта маленькая деталь уже вызывает множество ассоциаций — от Кафки до антиутопий Набокова. В соответствии с этой литературной традицией три курьера — три клоуна, три черта, явившиеся за душой: недаром они рассказывают, что они еще и похоронщики высокого класса, могут даже церковную службу провести. Они все очень разные, обаятельные и страшные, неживые, несмотря на нарочитое веселье и простоту. Роботы, марионетки, солдаты будущего, но не люди. Их может быть сто тысяч, как у Гоголя, а может быть легион.
Литературная игра, перевертыши, которыми насыщен текст, напоминающий романы Пелевина, выполняет не только игровую функцию. Она характеризует Службу и ее потенциал. Можно сказать, что Служба скрыта и одновременно очень открыта. Она понятна и прозрачна для тех, кто обладает знаниями, и незаметна для тех, кто неграмотен. Логика и способы действия Службы заставляют вспомнить скрывшегося за псевдонимом автора “Около ноля” и о развернувшейся вокруг романа дискуссии о простом и сложном человеке, а заодно и о постановщике спектакля по этому роману — Кирилле Серебренникове и осуществляемой вокруг него смертельной игре. Кстати, всех курьеры вполне себе сложны, их IQ равен ста сорока, это очень много.
Актеры играют курьеров в традициях психологического театра. Этим подчеркивается выморочность их логики, сводящей с ума обыкновенного человека. Ведь из мира Кафки, где все задокументировано и расписано правилами, выбраться невозможно. Главному герою повезло, потому что ему этот мир предложен сначала только на час. Но не стоит обманываться насчет их намерений, как делает жена главного героя и он сам, покупая вино в качестве антидота после того, как курьеры ушли. Око Службы невидимо, но неотлучно следит на ними.
“Сережа очень тупой” — эта фраза жены всплывает у нее как характеристика сосредоточенности мужа на знаниях и уме. Он высококлассный программист, и его ум живет в пределах формальной логики и законов. Большую часть времени общения с курьерами Сережа находится в ступоре или в страхе, но математическая логика программиста помогает ему выжить. Он сбивает смертельную игру в “города”, заставляя курьеров повторяться и завершить игру. Жена как женщина и человек творческой специальности противопоставлена Сереже по типу ума. Ее женская и творческая логика позволяет ей сразу понять, что с курьерами что-то не так, хотя она опоздала и о ситуации ничего не знала. Маша ни о чем их не расспрашивает — только поит чаем, чтобы не злить. Но и эта система координат против Службы бессильна. Просто выбросить коробку, отнести подальше и забыть — эти действия не срабатывают, потому что посылка возвращается на место.
Посылка, как с ужасом обнаруживает Сережа, живая. И в этом факте сосредоточен линчевский ужас. Большое лохматое черное чудовище мерещится внутри небольшой квадратной коробки, которое, словно джинн, наверное, свернулось там в клубок.
Само имя Сережа, помимо своей обыкновенности, стертости, почти аналоге обозначения имени “N” (что важно для абсурдистской пьесы), напоминает о творчестве Павла Пряжко, драматурга, также пользующегося приемами драмы абсурда. Можно, например, вспомнить Валеру, одного из героев его пьесы “Запертая дверь”. Он о себе говорит: “Я тишину люблю”. А пьеса Данилова начинается со слов о том, что “не надо мешать Сереже работать”. Таинственная коробка, которую приносит Служба доставки, — тоже аллюзия на пьесу Пряжко о советском прошлом “Черная коробка”. Образ коробки и связанные с ним мотивы попадания в прошлое, замкнутый мир, из которого невозможно выбраться, клаустрофобической тошноты, угрозы среди понятного и обыденного есть и в “Сереже...”.
Режиссер работает с таким насыщенным текстом очень деликатно. Он избегает сложных приемов. Наоборот, словно скрывая свою работу, использует реалистичную актерскую игру и старается максимально сохранить смыслы, литературную игру, которыми наполнена пьеса. Лента с ремарками по переднему краю сцены неожиданно оказывается главной загадкой спектакля. Это неслышимый голос, который разговаривает со зрителями еще во время рассадки и на который никто не обращает внимания. На таких светящихся лентах обычно ничего важного и не бывает: необязательная информация, реклама. Странно становится, когда вдруг на ленте появляются слова с анализом психического состояния Сережи, когда курьеры уже ушли и ситуация, казалось, исчерпана. Кажется, что это авторский голос, ремарки, выведенные на сцену, как это часто бывает опять-таки в пьесах Пряжко. Потому что кто кроме автора может быть так всеведущ? Но просто функции автора уже забрали таинственные Они. Программки оказываются коробками, которые зрители возьмут домой, а пальто им вместо гардеробщиц раздадут вежливые специалисты Службы.
1 В этом номере публикуется беседа с ним.