Вопрос о национальной драматургии малых народов всегда стоит очень остро. Пьеса А. Попова “Идущие к свету”, написанная не так давно, дает интересный повод для размышлений не только о драматургии, но и о некоторых общих тенденциях в культуре.
Не буду вдаваться в сложные темы происхождения религии малых народов, населяющих Россию, тем более что религиозные корни, к примеру, хакасов отличаются от религиозных основ чувашей, башкир или коми. Речь сейчас не о происхождении религии, а о ее бытовании в современном мире. Есть такое понятие “народная религиозность”, именно об этом и стоит сегодня порассуждать. Спектакль зареченского ТЮЗа дает к этому интересный материал.
Не секрет, что народная религиозность сегодня во многом связана с магизмом и магическими практиками. Они очень распространены в быту даже у русских, а не только у чувашей или коми. Сегодня в Интернете и газетах можно встретить объявления, в которых всякого рода целители, колдуны или экстрасенсы обещают массу услуг населению — снять порчу, приворожить любимого и пр. Люди этим пользуются, верят в это и не видят в этом ничего предосудительного. Даже на телевидении есть любимая народом передача “Битва экстрасенсов”. Вот это и есть так называемая “народная религиозность”, то есть современная низовая массовая культура, которая не является религией в полном значении этого слова, а является неким эрзацем религии, к которому прибегают наименее образованные слои населения.
Именно эта низовая религиозность питает творчество драматурга А. Попова, автора “Идущих к свету”. Пьесу эту сегодня ставят на периферии. Сам драматург утверждает, что пьеса написана о добре и зле, о выборе человеком своего пути. Но все это общие слова. А если говорить конкретно, то героями здесь являются черный и белый колдун, девушка, на которую навели порчу, еще одна девушка, которая хочет заполучить дар черной колдуньи. И все это написано не в жанре сказки. Хотя совершенно непонятно, в какую эпоху, в какое время происходит действие. А история такова: молодая супружеская пара идет в лес к Белому магу снять порчу, которую кто-то наложил на женщину. Там, не найдя себе пропитания, муж и жена вынимают из чужих капканов пойманных птиц, потом встречают Белого мага, охотника, которому и принадлежат эти капканы. Он сердится на молодых людей и обрекает их на вечное хождение вслед за пущенной им осиновой пулей. И вот они ходят по сцене, круг за кругом, и каждый раз оказываются в одном и том же месте. Они не знают, сколько кругов им еще предстоит пройти, и бредут покорно, избывая свою вину за украденную добычу Белого мага. Так проходит много времени, муж и жена успевают родить детей и умереть. И теперь уже их дети совершают все эти бесконечные круги, потому что должны искупить грех своих предков.
Очевидно, в теме стародавнего греха предков сокрыта какая-то тайна народа коми и сами представители этого народа, должно быть, знают об этом. Но из пьесы совершенно непонятно, что это за грех. И можно ли из, в общем, не очень серьезной провинности, заключающейся в том, что голодные люди воспользовались плодами чужой охоты, обрекать целый народ на неизживаемое чувство вины и греха?
Не будем сейчас вдаваться в то, как трактуется грех в христианстве. Скажем только в самых общих словах, что он возникает в связи с непослушанием Адама и Евы Богу. Возможно, эта супружеская пара в пьесе Попова — тоже подобие библейских Адама и Евы, только в языческом варианте. Если это так, то тема греха усложняется, укрупняется и предстает как аналог родового греха народа. Но только, повторяю, грех этот не раскрыт драматургом и потому выглядит натужно, искусственно. И вообще перенос древних верований на современную почву — вещь весьма сомнительная. Она говорит о погружении в некие архаические пласты сознания. Эти архаические пласты сознания — примета современной культуры и религии, как она преподносится человеку. Вместо того чтобы смотреть в будущее, человек обращается к прошлому, уходит в него, в самую древность и начинает жить в мире мифов. Это обрекает человека на потерю контакта с реальностью, на подмену психологических и этических понятий магическими колдовскими манипуляциями.
В пьесе, как уже было сказано, есть не только Белый маг, но и Черная колдунья, которая творит зло. Ее дару завидует другая молодая героиня пьесы и, в конце концов, обретает этот дар. О черном колдовстве автор пьесы и режиссер рассуждают как о некой данности, знакомой и обыденной вещи. И надо также сказать, что зло в этом спектакле обладает большей силой притягательности, нежели добро, поскольку роли Черной колдуньи и девушки, желающей перенять ее злой дар, написаны и сыграны с большей силой и пафосом.
Театр юного зрителя города Зареченска вполне серьезно рассуждает о проблемах порчи и сглаза, колдовства, магии. Когда вы смотрите спектакль, впечатление возникает такое, что вы попали в какой-то доисторический мир, где нет примет современной жизни, нет современного человека, а есть некие существа с их страхом перед иррациональным и таинственным Злом, рабской покорностью судьбе и верой в то, что человек не в состоянии искупить грех своих предков и так и существует в вечном движении по замкнутому кругу, без надежды на спасение. Эта покорность судьбе наводит на грустные размышления. Думаю, что она сформировалась не сегодня, ее истоки в прошлом малого народа коми, который, конечно, жил очень непростой жизнью среди русского населения.
Впрочем, я уже упоминала, что вера в магию, колдовство и сглаз сегодня есть и у русских. В нашем современном обществе словно бы из самых толщ и глубин народной жизни вслпыли эти иррациональные древние верования, которые подспудно, в скрытом виде существовали и раньше, но не выходили на поверхность. Они говорят о человеческой и социальной пассивности людей, но также, с другой стороны, и о потребности составить некую умопостигаемую картину мира, которая после краха социалистических ценностей была разрушена. В пестрой картине современности в поисках недостающей духовности люди стали обращаться к разным религиям и верованиям, к буддизму, ведовству, а также магическим культам и практикам. Не секрет, что и в православии, в среде верующих, то есть в той же сфере народной религиозности, сегодня ощущаются некие магические влияния. Это примета современной жизни, в которой наметился выход за границы религиозных традиций и уход в архаику. Все это как будто свидетельствует о нравственном регрессе общества. Хотя проблема эта не так проста.
Тема погружения в архаические верования и мифы сегодня обсуждается в культурологии. Современная реальность постмодерна, разбившись на множество субкультур и разрушив традиционную для советского периода централизацию, представила множество вариантов архаики, особенно в среде таких народов, как башкиры, чуваши, чеченцы, финно-угры и отдельные сибирские этносы. Архаика в современном индустриальном обществе возникает словно бы в противовес модернизационным тенденциям. С одной стороны, она является результатом тех процессов, которые происходили в связи с распадом СССР, то есть определила тенденцию возвращения к родовым национальным истокам. С другой стороны, архаика — это компенсаторная реакция в основном депрессивных районов, население которых не выдерживает сверхнапряжения и ритмов современной цивилизации. Откат отдельных субкультур назад, в прошлое — это противоположная сторона маятника, который с 30-х годов раскачивался в сторону ускоренного технического прогресса. И становится очевидным, что технический прогресс сам по себе еще не является гарантией интеллектуального, морального и культурного роста населения. Сверхнапряжение чревато декомпенсаторными явлениями.
Возвращаясь к спектаклю “Идущие к свету”, стоит с удивлением отметить, что молодежная публика восприняла эту пьесу с большим воодушевлением. Звучали бурные аплодисменты, чуть ли не крики “браво”. Это говорит о единстве восприятия реальности театра и зрителя, об общем культурном уровне, о единых устремлениях в понимании действительности. Возникает впечатление, что для молодежного зрителя, так же как для героини спектакля, обладание магическими практиками ведьмы таит в себе определенный соблазн, что наводит на еще более тревожные размышления о состоянии умов современного человека. Мы живем сегодня в жестоком мире, и обычный средний человек, не имеющий опоры в культуре, не справляющийся со сложностью современной действительности, где поколеблены еще и традиционные нравственные ценности, хочет прибегнуть к неким вполне доступным методам защиты, содержащимся в магических практиках. Конечно, можно еще раз “нажать” и “запретить”, как это происходило не раз в истории России, когда малые народы подвергались насильственному обращению в православие. Но их собственная исконная вера только уходила на дно и там, затаившись, все же подпитывала людей своими понятиями и практиками. Сегодня она вышла на поверхность, и думаю, что в этом явлении все же есть и положительное начало: оно заключается в том, что народу надо предоставить возможность испить до дна чашу своих чаяний и иллюзий, чтобы постепенно окультуриться, подняться над стародавними поверьями и войти в цивилизованный мир. Хотя, с другой стороны, в России исторически всегда существовало двоеверие: официальная религия и народная, которая сохраняла себя на протяжении столетий. Так что результат этих процессов архаизации сознания в отдельных субкультурах пока предугадать никто не может. Приведет ли это к тупиковой ситуации, поставив депрессивные районы на грань выживания, или даст, в конечном счете, новые силы и энергию, чтобы двигаться дальше? Вполне вероятен второй вариант. Только надо учесть, что российский социум, расколовшись на отдельные субкультуры, отныне будет развиваться неравномерно. И если прежде в советском социуме существовал центр и периферия, то с 90-х годов стала возникать культурная и национальная чересполосица, разные районы могут отставать друг от друга уже не на десятки, как казалось раньше, а на сотни лет.