Драматургия одного из самых известных современных норвежских писателей Юна Фоссе постепенно начинает проникать на российскую сцену. Целый ряд его пьес был переведен по инициативе “Школы драматического искусства”, и этот театр представил одну из них, “Сюзанну” (перевод и комментарии к тексту Елены Рачинской), рассказывающую о вдове великого драматурга Хенрика Ибсена.
Продуманные декорации и костюмы (художник Ася Скорик) сразу задают атмосферу Скандинавии второй половины девятнадцатого века, отчасти знакомую нам по некоторым фильмам Ингмара Бергмана и Альфа Шеберга, по картинам Эдварда Мунка. На сцене интерьер жилища с изящной мебелью, пианино, столом и тремя стульями посередине.
Здесь будут сидеть и говорить, перебивая друг друга, три воплощения Сюзанны. Первая — юная, двадцатилетняя (Алиса Рыжова), ожидающая первого прихода своего будущего жениха. Вторая — тридцатилетняя (Александрина Мерецкая), ожидающая возвращения с прогулки мужа с сыном в день семилетия ребенка. Третья (Евгения Симонова) — празднующая свой семидесятый день рождения и постоянно вспоминающая мужа, который уже похоронен. Все три сидят в одной комнате, за одним столом, хотя эпизоды этих ожиданий происходят в разных местах.
Юная Сюзанна Туресен вместе с мачехой, писательницей Магдаленой, основавшей в Бергене первый норвежский театр, ждет к обеду молодого директора этого театра Хенрика Ибсена именно в этом богатом купеческом городе на севере страны.
Тридцатилетняя Сюзанна ждет мужа с сыном в эмиграции, в Италии, в период написания драматургом первых прославивших его пьес “Бранд” и “Пер Гюнт”.
Место действия третьего эпизода — в Христиании, нынешнем Осло, столице родины драматурга, где он закончил свою жизнь и где осталась жить его вдова еще восемь лет, не выходя из дома.
В неторопливом, но эмоциональном разговоре этих трех воплощений Сюзанны, сопровождаемом то пением хора служанок, напоминающего хор из античных трагедий, то порывами ветра, распахивающими окна, перед зрителями — слушателями предстает картина всей жизни великого драматурга и его жены. Эта жизнь едина, недаром Сюзанна говорит: “Хенрик Ибсен — это я”. С момента, когда она, страдавшая комплексом неполноценности, считавшая себя некрасивой, слишком пухлой и крупной, все же твердо решила выйти замуж за Ибсена, все ее существование направлено на то, чтобы он полностью реализовал себя в творчестве. Именно она сделала его великим. Именно она взлелеяла, сохранила в нем нечто иное — то невыразимое, что отличает человека от его материальной сущности.
Сам же Ибсен, появляющийся в спектакле лишь как силуэт в видеоинсталляции, описанный как неуверенный, вечно недовольный собой, недовольный своим творчеством и прожитой жизнью, предстает центральным персонажем, вокруг которого строится действие: если бы не он, не было бы драмы. И это несмотря на весь драматизм жизни героини, которой пришлось пережить нищету в молодости: даже руководя театрами в Бергене и Христиании, глава семьи очень мало зарабатывал. Бедность преследовала семью и в первые годы эмиграции в Италии — молодой жене приходилось перешивать одежду мужа для маленького сына и делать это на вырост. Сюзанна вспоминает пристрастие мужа к выпивке, его измены, увлечение юными девушками. Из ее воспоминаний приоткрывается творческая лаборатория писателя: понимаешь, что многие его произведения имеют корни в его собственной жизни. Кажется, что в Норе из “Кукольного дома” есть что-то от Сюзанны, а образы Гедды Габлер из одноименного произведения и Хильды в “Строителе Сольнесе” вобрали в себя черты юных девушек, окружавших драматурга уже в пожилом возрасте.
Флобер говорил: “Эмма Бовари — это я”. Из монологов Сюзанны становится понятно, что Ибсен мог сказать то же самое о многих своих героях — о Бранде и Пер Гюнте, строителе Сольнесе и докторе Стокмане и даже о Хельмере, муже Норы. Все они тем или иным образом воплощают драматизм жизни самого писателя.
Диалоги в пьесе сложные, с многочисленными повторами, рефренами, незаконченными фразами. Речь поэтическая, по стилистике пьеса напоминает произведения крупнейшего австрийского драматурга Томаса Бернхарда, притом что Юн Фоссе прекрасно владеет художественными средствами, присущими драматургии нашего времени.
Постановщики и исполнители сумели придать всем персонажам свое лицо, воплотить их выпукло и резко. Алиса Рыжова выразительно передает наивность и неуклюжесть неопытной молодой девушки, сумевшей разглядеть в молодом драматурге незаурядную личность и мечтающей сделать его своим мужем. Александрина Мерецкая, играющая молодую мать, борющуюся с бедностью, показана как более опытная женщина, на которой держится благополучие семьи. Одета она довольно откровенно, с декольте — ей надо быть привлекательной для мужа.
Евгения Симонова, как первая скрипка в оркестре, задает тон всему действию, именно она наносит “мазки”, завершающие картину жизни великого драматурга и его семьи, хотя картина эта все равно остается незавершенной — ведь подлинно творческая личность неисчерпаема.