В сравнении с ранними текстами Вырыпаева, от “Снов” до “Июля”, его последующие тексты могли показаться сухими и выхолощенными. В них герои с условными именами, живущие в условной европейской стране, выясняли между собой и Богом отношения в каком-то безвоздушном пространстве, в котором не было ни 11 сентября, о котором так ярко говорили герои “Кислорода”, ни другой реальности, а только психическая словесная ткань между мужчинами и женщинами, такими неконкретными, что, казалось, они представляли собой только идеи мужчины и женщины. В “Солнечной линии”, поставленной Виктором Рыжаковым в ЦИМе, автор оказался убедителен как никогда, а режиссер показал, что такое настоящий современный психологический театр.
Да, герои этой пьесы все так же условны, но их имена уже говорящие — Вернер и Барбара, а у Барбары даже меховая шапка напоминает ту, что носила героиня Барбары Брыльской в “Иронии судьбы” (это, видимо, шутка режиссера). Да, они представляют собой условную семейную пару с кредитом и без детей, однако на этом условность кончается. Вырыпаев убедительно с психологической и текстовой точки зрения показал супружеский дефолт, который по ходу действия превращается в метафору борьбы человека с фигурами в его голове. И эту психологическую точность гениально отыгрывают актеры Юлия Пересильд и Андрей Бурковский.
Важно, что это комедия и это действительно смешно. Но и страшно местами, так как перед нами все тот же абьюз во всей красе, только показанный с другой стороны, чем в предшествующей премьере ЦИМа. Если в “Абьюзе” Натальи Зайцевой (об этом спектакле в следующей статье) мы видим, как неосознаваемая травма, случившаяся в детстве, не только отравляет существование героини, но лишает ее воли и даже жизни, то в “Солнечной линии” Вырыпаев показывает, что насилие всегда возникает в отношениях, где люди связаны обстоятельствами (общим кредитом, домом и т.п.), сильно недовольны друг другом, но при этом не могут расстаться из-за общей привязанности (которая не равна любви). “Не понимаю, почему это до сих пор со мной происходит? Но я, кажется, все еще чувствую влечение к тебе”, — говорит героиня.
Может показаться, что в той словесной перепалке, которую ведут Барбара и Вернер на кухне в пять утра (время при этом для них останавливается), зачинщики они оба — оба не слышат и не понимают друг друга. Однако провоцирует насилие в итоге Барбара, так как именно в ней больше недовольства изначально, именно ее идея, что “им не перейти эту солнечную линию” (то есть ее нелюбовь к ненавистной “половине” мужа): “Солнечный луч ровной линией разделил твое туловище на две части. <...> И вот тогда я вдруг подумала: вот в этом человеке есть две части. Одну часть я люблю, а вторую мне очень сложно переносить. <...> Две половины, с одной из которых я готова слиться в одно целое, а другая совсем, ну просто совсем несовместима со мной”. А первым совершает насилие — таскает как куклу Барбару по кухне тот, у кого меньше сдерживающих факторов для этого — Вернер: ведь он сильнее и ему гендером разрешено физически проявлять агрессию. Однако Барбара не отстает и отвешивает Вернеру пощечину — это равные соперники. И не случайно в спектакле их кульминационная драка поставлена как комическая борьба на ринге боев без правил, хотя все равно дико видеть, как мужчина бьет женщину в живот несколько раз, даже в комедии.
Вне зависимости от того, кто первый начал, очевидно, что ситуация между супругами так запущена, что сделать что-либо сложно. Каждый из них порывается в какой-то момент уйти, но не может остановиться. “Солнечную линию” они пытаются преодолеть — то воображая, что они танцуют (однако в дело вмешивается придуманный Барбарой чужой мужик), то пытаясь отвечать на конкретные вопросы друг друга. Но ответы звучат как загадки и ни на йоту не приближают супругов к взаимопониманию: то у жены, то у мужа вдруг вырываются слова про “бо-о-о-о-ль” и “просранные семь лет жизни”. Скалки сменяются оскорбительными словами, ругань — поцелуем или дракой, обвинения — взаимными унижениями. Уже и зритель не верит, что эти пять часов утра когда-нибудь закончатся, потому что сюжет движется по принципу кумуляции, нанизывания напряженных моментов без разрядки. Актеры сначала произносят свой текст отстраненно, утрированно, однако в процессе эмоционально вовлекаются, и когда Барбара и Вернер играют роли своих престарелых двоюродных родственников и наконец пересекают ту самую “солнечную линию”, зал взрывается аплодисментами облегчения.
“Цель этой пьесы — терапевтическая”, — заявляет сам автор. Однако думается, терапия этой вещи подойдет не только для пар, которые, конечно, узнают себя во многих диалогах Барбары и Вернера, но и для каждого зрителя. Ведь у всех найдется своя “солнечная линия” — та черта, за которой невозможно принять какую-то свою часть, такую невыносимую и чужую.