“Актерская пьеса” — это, конечно, не жанр, но все-таки направление в драматургии. Я имею в виду не только сочиненную актерами пьесу, но и сочинение для актеров. В такой пьесе должны быть роли. Чтобы исполнители не приставали к режиссеру с расспросами: “А что я здесь играю?” Должно быть действие. Чтобы режиссер знал, с чего начать, как развивать и куда вести спектакль. Вроде бы любая пьеса должна обладать подобными качествами, однако театр уже давно перестал быть “актероцентричным”.
Ставить пьесу для актера, “на актера” стало чуть ли не дурным тоном. Главные действующие лица традиционного театрального искусства оттеснены на обочину, центральная же фигура — режиссер — зачастую буквально понимает понятие “супермарионетка”. К тому же инструментарий постановщика изрядно обеднен (кто-то полагает — обогащен) видео и прочими спецэффектами.
Каждый театр решает эту проблему по-своему, но опыт показывает, что выигрывают те, кто делает ставку на актеров, поскольку в зале по-прежнему люди, которых волнуют человеческие страсти, характеры, судьбы.
Андрей Дежонов — давний воспитанник петербургской театральной школы, ученик Льва Додина, начинал как актер Молодежного театра на Фонтанке, играл в спектаклях Семена Спивака, Владимира Туманова и других. Актер “в анамнезе”, он и в режиссерской своей практике остался верен школе и традициям. В 2011 году его пригласили главным режиссером в Национальный театр Карелии. Похоже, в Петрозаводске Андрей пришелся ко двору. Поставил полтора десятка спектаклей, привозил их на гастроли в Петербург. Выпустил два актерских курса в Петрозаводской государственной консерватории им. А. Глазунова. Последний дипломный спектакль столь удался, что участникам не захотелось с ним расставаться. Оказавшись в “свободном полете”, “Колесо Коломбины” попало под крыло продюсерской компании “Земляничные поля”. У постановки немало поклонников в родном городе, поэтому рискнули показать ее еще и в Питере, на сцене Малого драматического театра — Театра Европы.
Так “Колесо Коломбины” докатилось до города, откуда лет пять назад “выкатилось”. Авторы пьесы Ирина и Леонид Ворон, питомцы все той же школы, которая ныне называется Российский институт сценических искусств (в пору нашей студенческой юности ЛГИТМиК, на Моховой), — актеры по образованию, драматургами стали по велению души. Сочиняли для себя и для друзей. Пережили немало премьер и на питерской сцене, и более чем в тридцати городах России и ближнего и дальнего зарубежья. Опубликовали сборник “Десять пьес”, что способствовало доброй молве о пьесах, которые интересно ставить и в которых играть одно удовольствие. Чаще это комедии (или “почти комедии”, как обозначают сами авторы), написанные со знанием сцены, актерской психологии и, что немаловажно, с опорой на жизненный опыт. Эти актерские пьесы не замкнуты в мире театра, но кровно с ним связаны. Как по другому поводу сказал поэт:
“Ты мир не можешь заменить.
Но ведь и он тебя — не может”1.
Юношеским жизненным опытом и привлекательно “Колесо Коломбины” — неудивительно, что начинающим актерам пьеса так приглянулась. Коломбина (Наталья Свешникова) сама рассказывает свою незатейливую историю, а помогают ей люди, которые попадаются на ее жизненном пути. Как много знакомых пунктов на этой дороге... Случайные встречи, поездки, необдуманные поступки, первый попавшийся институт, непутевые спутники жизни, путешествие на картошку, рождение ребенка... Все это могло бы сложиться в унылую повесть о девушке-неудачнице или вылиться в назидательный рассказ о трудном вступлении во взрослую жизнь. Но действие разворачивается стремительно, а юмор, которым пьеса пропитана, подхваченный молодыми актерами, наполняет сюжет абсурдом, над которым не знаешь, плакать или смеяться.
Режиссер максимально отрывает эту вроде бы на быте замешанную историю от бытовых реалий — комедия дель арте помогает. Имена и названия сплошь оттуда, из солнечной Италии, а система отношений — отсюда, из несолнечной России. Поэтому жизнь бьет ключом, но не всегда тем и так, как хотелось бы. Но именно так, как это происходило у Гольдони: Арлекино получает тумаки и удары палкой, но ни одного синяка или ссадины на его румяной физиономии не возникает.
Физиономии у петрозаводских ребят и девчат бледноваты (что не удивительно), зато девушки все как на подбор длинноногие красавицы, а парни сплошь обаятельны и музыкальны. Пока шли репетиции, они сочинили для своих героев зонги (и стихи, и музыку), сами аккомпанируют себе на музыкальных инструментах (здесь даже не знаю, чье влияние сильнее — консерваторское или питерской школы, где на саксофоне или скрипке играют даже те, кому медведь на ухо наступил). В результате спектакль наполнился еще и их личными лирическими высказываниями, опыт героев, пришедших все-таки из 70-х, пополнился размышлениями и чувствами людей, вступающих в жизнь и профессию почти полвека спустя. О важнейших материях артисты говорят без пафоса и многозначительности, вопросы жизни и смерти обсуждают как бы невзначай, без стёба и пофигизма, однако с какой-то неожиданной зрелостью и отвагой открывают для себя цену если не счастья, то свободы.
Наверное, будь в основе спектакля какая-то другая пьеса, им было бы труднее так погрузиться в жизнь героев и перемешать ее с собственной. Но действие “Колеса Коломбины” происходит в театре. А в театре возможно все. И даже открытый финал, в котором, однако, поставлен вместо точки восклицательный знак. Да и какая может быть точка, какая finita la commedia, если жизнь в искусстве только начинается?!
1 Н. Коржавин, 1952.