Яков Рубин в созданном им театре поставил очередной моноспектакль. За “мужским” (“Заповедник” по С. Довлатову) и “женским” (“Леди Макбет Мценского уезда” по Н. Лескову) последовал еще один “женский”, об Эдит Пиаф.
Почти каждому причастному к искусству театра и почти каждому продвинутому зрителю знакомы такие случаи: открывается занавес, и зрители, оценив сценографию, сразу начинают аплодировать.
В начале спектакля “Это я — Эдит Пиаф” зрители видят высокую глухую стену из кирпичей бледно-бежевого тона... скорее даже оттенка слоновой кости, из которой делают бильярдные шары. Между кирпичами прочерчены четкие швы. Выходит женщина в черном и широкой черной скотч-лентой выклеивает на стене буквы: “ЭДИТ ПИ... Ф”. Затем раздвигает прислоненную рядом лестницу-стремянку, укладывает между ее откосами широкую доску, ставит этот “станок” почти вплотную к стене и — огромная буква “А” заполняет собою просвет между “И” и “Ф”. Надпись закончена. Перед нами лаконично и просто, изысканно и стильно в плоской графике (и одновременно объемно) очерчено пространство, имя которому Эдит Пиаф.
И тут публика начинает аплодировать.
Черная рубашка. Черные туфли и брюки. Темная копна волос. Сценический облик Ирины Джапаковой — Эдит Пиаф предельно прост. Он столь же лаконичен, как и вся сценография. В спектакле кроме пьесы Нины Мазур использованы материалы из автобиографии самой певицы и книг о ней. И ничего лишнего в режиссуре и актерском существовании в образе. Движения, жесты, пластика, обыгрывание стены и стремянки как бы проясняют пространство игры, прочерчивают его смыслами и образами, наполняют опорными точками судьбы Эдит. С отцом, без отца. Уличная жизнь. Первый продюсер, первый выход на сцену, первый успех. Новый продюсер. Первый “великий муж”. Война. Враги. Помощь пленным — возвращение в судьбу других людей того великодушия, помощи и жертвенности, которыми была одарена жизнь самой Пиаф. Гастроли в Америке. Великая “любовь всей жизни” и гибель любимого. Наркотики. Больница. Возвращение на сцену. Как рефрены к каждому перелому судьбы и как границы, обозначающие эти перемены, — песни. С первых же минут между актрисой и каждым зрителем устанавливаются напряженно-сочувственные и очень доверительные, заинтересованные взаимоотношения. Не адресуясь взглядами или жестами напрямую к тому или иному зрителю, Ирина Джапакова в облике Эдит Пиаф словно обращается лично к каждому.
Один из голливудских продюсеров как-то сказал: байопик, биографический фильм или спектакль как одно из жанровых направлений изжил себя, если это просто пересказ судьбы пусть даже и очень знаменитого человека, сыгравшего огромную роль в политике, науке или культуре. Но если сделать так, что каждый зритель сможет найти какие-то созвучия со своей судьбой, тогда да — исторический биографический сюжет будет восприниматься как актуальное произведение искусства, берущее современников, что называется, за живое.
Понятно, что на спектакле об Эдит Пиаф женщины составляют большинство в зале. Даже подавляющее большинство. Но это не “набор домохозяек”, как бывало в прежние годы и бывает сейчас. В зале зрительницы (и их спутники) самых разных возрастов. И пожилые, и очень молодые, только вступающие во взрослую жизнь. Много зрелых, среднего возраста. То есть это активные деловые женщины, строящие личную жизнь и карьеру.
По тому, как они реагируют на разворачивающееся действо, понимаешь: режиссеру и актрисе удалась очень важная смысловая линия. Они рассказывают о том, как женщина, каждый человек проживает жизнь, встает на ноги, преодолевает невзгоды, находит место под солнцем, живет среди людей, созидает любовь, понимает свое предназначение, раскрывает и укрепляет свой дар. По сути, перед нами не просто рассказ о трагической, но успешной судьбе великой певицы. Нам емко, образно, лаконично и темпераментно рассказано о том, что есть жизнь и судьба человека в ней. Несмотря на трагизм жизни, сыгранная история оптимистична. И каждая (каждый) из нас может примерить ее на себя, заинтересованно соотнести со своей судьбой, своими обретениями и потерями, своими надеждами.
Каждый из мотивов прочерчен ясно и четко. Вот, например, актуальнейшая сейчас тема: поддержка молодых дарований, великодушная помощь старших и более успешных коллег. В общем, начало деловой и творческой жизни любого юного человека. Четко, кратко, выразительно акцентировано, как первые два продюсера, уловив масштаб дарования уличной певички-крикуньи, воспитывали ее, гранили ее талант, учили мастерству и вырастили “звезду”. Бескорыстно. Как первый ее “великий муж”, знаменитый французский композитор и поэт, писал для нее песни, двигал ее вперед и вверх, не ревнуя к успеху. Как Марлен Дитрих, точно так же бескорыстно сделала все, чтобы Америка признала и полюбила маленького “поющего воробушка” из Франции. Удивительно в наши эгоистические времена.
Ну и конечно, в спектакле звучат песни. Ирина Джапакова обходится без фонограммы, поет вживую. Проживает каждую песню как маленькую жизнь, невероятно насыщенную страстью, и как философскую притчу. Сказать, что поет, как Пиаф? Нет, это неверно. Джапакова не стремится повторять великий образец. Конечно, использованы некоторые интонации, жесты и позы — как краски, колорит. Как обозначение родства с исходным образом. Но поет (по-французски, давая иногда фрагменты перевода) по-своему и о своем. О болях и печалях, страстях, разочарованиях, чаяниях. О своем сочувствии к тем, о ком и для кого поет.
Да, где-то произношение актрисы не идеально. Где-то чуть подвисает ритм и напряженность действа, где-то оно проскальзывает скороговоркой. Но это никак не ослабляет общего впечатления.
Актриса словно делает своими жизнь Пиаф и суть ее песен, расплавляет в них себя, свой опыт. Потому-то и получается, что перед нами не спокойно-нейтрально-занимательная сценическая версия биографии известной персоны, но темпераментный, страстный рассказ о том, как жизнь отпечатывается в каждом из нас и как лепит каждого из нас из того материала, который у нее под руками — из нас самих.