Когда у тебя в друзьях неутомимый переводчик, который очень хочет, чтобы его любовь к русской литературе передалась соотечественникам, то твоя жизнь обретает новые краски. Во-первых, друг-переводчик задает иногда самые неожиданные вопросы, заставляющие докапываться до истины всеми возможными способами, дабы не посрамить собственную филологическую честь, а это тренирует интеллектуальные «мышцы». Во-вторых, если тебе случается быть в Китае, то русская тема непременно догонит тебя и здесь, что и произошло со мной прошлым летом благодаря тому самому неутомимому переводчику с русского языка — профессору Нанькайского университета, доктору филологии Ван Лидань. С самолета в театр, как с корабля на бал — таково было начало моей недавней пекинской траектории.
Когда предмет перевода — современная пьеса, ее мало перевести, ее надо поставить. Главная потребность любого драматурга — увидеть свое детище на сцене, прочувствовать реакцию зрителя. Ведь именно в театре, по словам А. Блока, «искусство соприкасается с жизнью». Надежда Птушкина — драматург востребованный и театром, и кино, ей не привыкать к тому, что ее тексты звучат на разных языках мира. Но все же, все же… По-китайски они зазвучали совсем недавно, испытание азиатским менталитетом прошло чуть более полугода назад. Именно тогда, в конце октября 2016 года усилиями переводчика Ван Лидань, режиссера Ван Цзяньнаня, актеров Чжай Сяосина и Чжао Жуй, а также других профессионалов сцены в Китайском национальном драматическом театре (NTCC) была осуществлена постановка спектакля по пьесе «Пизанская башня». Мне посчастливилось увидеть последнее в этом сезоне, июльское представление, и я думаю, это к лучшему, потому что за полгода с момента премьеры текст и само действо в театре успели обкатать до блеска.
Предвижу закономерный вопрос о языке: нет, китайского, к сожалению, я не знаю. Но знаю пьесу Птушкиной, ее московскую постановку и экранизацию, поэтому «перевода назад» мне не потребовалось. Более того, в этой ситуации острее, чем обычно, я прочувствовала невербальные театральные возможности. Все нюансы оригинального текста — ирония, лиризм и фарсовость, контрастная смена интонаций и жестов, изменения настроения — были переданы на редкость точно благодаря игре и пластике актеров, музыке, световым эффектам, и зритель живо откликался на каждую из сценических эмоций.
Пьеса Птушкиной, с одной стороны, узнаваемо русская, точнее, постсоветская: тут и неважно устроенный быт, и опостылевшая работа на дачном участке, и борьба с мужниными заначками и невниманием, и женская нереализованность, и мужская деградация, и поиски «заморского принца». С другой стороны, кризис среднего возраста, накопленные взаимные обиды и претензии, угасание любви и подмена ее силой привычки или брачным статусом, а также «скелеты в шкафу» обоих партнеров — все это проблематика вполне интернациональная и вневременная. Так что знаменитая «падающая» итальянская башня символизирует в спектакле, как и в пьесе, разрушающиеся, но все еще крепкие семейные узы, «инерцию» брака. Но создатели спектакля намеренно избегают национально-культурных маркеров: простая и точная сценография (действие разворачивается в декорациях типовой квартиры) включает висящие на стенах черно-белые фотоснимки мировых достопримечательностей — кроме Пизанской башни здесь и виды Парижа, и собор Василия Блаженного. То есть ощущается легкий европейский или, точнее говоря, иностранный для китайцев акцент — все же местный менталитет более патриархален, хотя, судя по реакции зала, проблемы пьесы хорошо понятны и близки пекинской публике. То же можно сказать и о музыкальном сопровождении, в котором использованы современные и классические (преимущественно европейские) мелодии различного происхождения и жанра, выполняющие роль смысловых лейтмотивов. Так, в связи с уходом героини из семьи иронически обыгрывается песенка Герцога из оперы Верди «Риголетто» о красавицах, склонных к измене.
Игра актеров кому-то могла показаться излишне утрированной, однако жанр пьесы определяется ее автором как фарс, поэтому грубоватый рисунок роли здесь закономерен и выигрышен. Добавим к этому психологические мотивировки такой взвинченности: ситуацию семейного скандала, определяющую весь сюжет, а также параллельный просмотр футбольного матча мужем-болельщиком. Все это способствует накалу эмоций, но не исключает нюансов: актеры легко работают в крещендо, играют на контрастах (его крик — ее смех; его гнев — ее ирония, его бравада — ее слезы). Мне как раз показалось, что исполнители удачно провели свои партии, умело сочетая фарсовость с лиризмом. Иронично и выпукло показана метаморфоза героини (Чжао Жуй) от утомленной очкастой домохозяйки, одетой в бесформенный свитер, до элегантной самоуверенной красавицы в вечернем платье, в котором она намерена ехать в аэропорт и дальше — в Италию. Из библиотекарши вылупилась королева, но состоится ли ее триумф двадцать лет спустя? Харизматичный Чжай Сяосин, представитель известной театральной династии, убедительно играет простодушного, грубоватого работягу и выпивоху, талантливо используя приемы эксцентрики. Средства комического акцентированы режиссером на радость публике — герой достает припрятанные чекушки из разных потайных уголков квартиры, угрожающий жест кулаком в сторону загулявшей жены завершается энергичным извлечением очередной бутылки из-под стола, сцена с использованием газового баллончика сыграна в стилистике замедленной киносъемки. Но при этом актер демонстрирует и обаятельную сердцевину образа своего героя, способного, оказывается, любить не только футбол и пережившего не меньше разочарований и утрат, чем его жена. На сцене, таким образом, создается впечатляющий актерский дуэт, эмоционально и ритмически подводящий зрителя к пониманию того, что герои «скованы одной цепью», которую вряд ли способен разрубить нездешний принц из родового замка.
В спектакле, как и в пьесе, открытый финал: на лице мужа улыбка надежды сменяется болезненной гримасой, жена не успевает на самолет до Рима, но все еще в растерянности и шоке от состоявшегося разговора по душам, во время которого были явлены все семейные «скелеты в шкафу». Выстоит ли их личная «пизанская башня» или все же обрушится? Стоит ли держаться за брак, похожий на старые тапочки, которые просто жалко выбросить? Стоит ли тихо деградировать рядом с тем, кого даже не уважаешь? Не лучше ли все изменить, пока не поздно, или же общее прошлое, долг, привычка, совместно построенный быт стоят того, чтобы отказаться от заморского рыцаря с его замком и от любимой женщины, встреченной слишком поздно? Сцена и зал под волны лирической мелодии погружаются в темноту, а зрители — в раздумья.
Итак, современная русская пьеса нашла в Китае свои подмостки и своего зрителя, и что не менее важно, современная отечественная драма нашла своего профессионального исследователя и переводчика. Совсем недавно вышла монография Ван Лидань об основных тенденциях и направлениях в русской драматургии последних десятилетий — в ней отрефлексировано более двух сотен пьес. Но неутомимый переводчик не собирается почивать на лаврах: готовы для предложений в столичные и университетские театры Китая тексты Е. Греминой, М. Угарова, О. Богаева, а на пути к зрителю следующая пьеса Птушкиной — «Пока она умирала», которую уже репетируют в Пекинском народном художественном театре. Так что очень рассчитываю в новом сезоне, ну или хотя бы следующим летом, снова попасть с корабля… в театр.