Борис Морозов поставил на Малой сцене роскошный и одновременно лаконичный по сценическому решению спектакль о Мольере — и сложилась история о том, как и чем расплачивается творческая личность, следуя путем, предначертанным талантом.
Главный режиссер ЦАТРА Борис Морозов — мастер старшего поколения. Не юный нигилист. В своей постановке он меньше всего обращался к привычным социально-идейным аспектам. Привычная (и набившая давно оскомину) трактовка булгаковской «Кабалы святош»: главная тема пьесы — отношения художника и власти. И следовательно, появляются аллюзии с современными режимами, сталинской эпохой, святые отцы из «Кабалы» обретают сходство с энкавэдешниками, ну и все такое прочее. Правда, последнее время этот подход несколько усложнился. Но Морозова он не привлек вовсе. Морозов говорит о том, что художник, творческая личность, перевоссоздающая своим воображением и талантом в своих творениях весь мир заново, всегда обречен на одиночество.
Вот близкие, вот коллеги, семья, сотрудники, друзья, единомышленники. Вот враги, завистники, прихлебатели. Вот главный правитель. Вот люди власти. Вот ее защитники и охранители. И весь этот житейский бедлам надо как-то упорядочивать, уравновешивать. Надо жить-пить-есть-одеваться. Надо находить компромиссы. А у каждого своя природа, и она диктует свой взгляд на житейское поведение, на отношение к бытовым, юридическим и прочим обыденным нормам — и к высшим нравственно-духовным постулатам. И вот художник. Среди всего этого. В гуще. И вовне. По природе своей творящий — против всего этого. С ним, с этим миром, но не вместе.
Персонажи в роскошных стилизованных под псевдоисторическую достоверность, но все же несколько ироничных по решению костюмах (художник Андрей Климов) вписаны в декорацию, которая соединяет в себе сразу признаки и костюмерной, и театрального закулисья, и жилых комнат, и подземелья церкви, и монастырской кельи, и дворцового кабинета короля-солнца Людовика Великого. Ироничная деталь — вдоль рампы устроен ряд светильников, как бы свечей, освещавших рампу во времена Мольера, и все они затенены золотыми медальонами в виде солнца с портретом короля. И в этом условно декорированном, а не реалистически обустроенном пространстве, которое соединяет в себе пространства всех событий, Морозов устраивает «театр в театре». Почти любой выход персонажей и почти любая сцена — семейная, дворцовая, завтрак у короля, заседание «Кабалы» — маленькие театральные постановки, такие же, как выходы труппы Мольера в его представлениях. Законченные интермедии по отношению друг к другу и по отношению ко всему зрелищу. Все персонажи здесь — как бы действующие лица всевозможных сюжетов: и заносчивый вояка маркиз де Орсиньи (Сергей Федюшкин), и прежняя возлюбленная Мольера Мадлена Бежар (Ольга Богданова), и Справедливый сапожник (Денис Кутузов), и кликуша отец Варфоломей (Андрей Кочинов), и братья-святоши в Совете «Кабалы»… Здесь пафосно-театральные жесты и броско-ходульные приемы намеренно соединяются с легким гротеском и четкой психологической проработкой.
И постепенно выстраивается очень интересный и небанальный — по отношению к традициям предыдущих трактовок этой пьесы — мир взаимоотношений персонажей. Пылкий, горячий, неудержимый. Порой нетерпимый. Художник, который ведет большое дело — театр. Руководит им, направляет, выстраивает. И — скован в своей свободе необходимостью держать это дело на плаву, отвечать за него. Андрей Егоров не педалирует, но и не скрывает человеческих слабостей своего героя. Этот Мольер немного позер, по необходимости льстец. Падок на женскую красоту. И как всякий творец, одержимый творчеством, единственным, что удерживает его в жизни, — доверчив. Чересчур доверчив, при всей прозорливости и опытности. Эта доверчивость делает его крайне уязвимым. И еще более одиноким. Потому что все прочие блюдут прежде всего выгоду, свой личный интерес, подчас шкурный, неспособны справиться со своими слабостями или пороками. Даже самые близкие. Даже возлюбленная — Арманда Бежар (Елена Сванидзе). Даже любимый ученик — Захария Муаррон (Роман Богданов).
Антагонистом Мольеру здесь, как и написано у автора, выступает Архиепископ, маркиз де Шаррон, глава «Кабалы» (Сергей Смирнов). Лживый, едкий, коварный. Никакого величия. Никакой святости. В чем-то жалкий и мелочный.
Интересно следить за диалогом Мольера и короля. Людовик Великий в исполнении Николая Лазарева вальяжен, ироничен, артистичен не менее Мольера — но без его пассионарности. Очень спокоен. За ним королевство, Франция. Он главный, единственный. И все должны стелиться у его ног. Он это знает, принимает, потому что он — верховная власть, за ним окончательные решения, определяющие процветание и порядок. Он ничуть не унижает Мольера. Да, чуть высокомерен. Но почти демократичен. Просто есть границы, за которые нельзя переходить никому. Король даже более других связан по рукам и ногам тем, что он король. Но по крайней мере, может сказать каждому из прихлебателей и интриганов, кто он есть и как выглядят его поступки. И все же — и спектакль это внятно показывает — даже король не в силах спасти Мольера. Беда не в заблуждениях и интригах охранителей власти и порядка. Не в жестокости и коварстве самой власти. Не столько в этом. Потому что художника защищает и спасает — так же как убивает и уничтожает — его одиночество среди других. И Мольер переступает через все обиды и предательства близких и соратников, как бы даже прощая их: такова природа людей и их отношений. Потому что главное для него — жизнь его театра, творчество, воспаряющее к горним высотам. Эта высокая нота не звучит напрямую в действии, но задается сопровождающей его музыкой. О ней надо сказать особо. Несмотря на злой сарказм автора (и его героя) по отношению к служителям культа, фарисеям и интриганам, музыка, написанная композитором Рубеном Затикяном, по-настоящему возвышенна и духовна.