Выход книги «Письма. Н. Эрдман. А. Степанова» в 1995 году стал событием на годы для всех, кто эту книгу прочел, сенсацией для тех, кто думал, что знал Ангелину Иосифовну Степанову, и большой радостью для самой актрисы: «Когда окунулась в свою молодость, в свою любовь, то это все доставило мне большое, большое удовольствие, большую радость… на последние годы моей жизни. Поэтому эта книга и для меня очень дорога, потому что она дала мне какой-то… какой-то возврат… такой… в общем… в том и смысл жизни, который должен быть у каждого человека, потому что бессмысленно прожить жизнь не надо», — говорила она на презентации книги в Доме актера1.
Переписку Степановой с Эрдманом я перечитывала несколько раз, и каждый раз она производила сильное впечатление. Собирая материалы об Эрдмане и оказавшись с этой целью в РГАЛИ, не могла не посмотреть письма, хранившиеся там, — просто чтобы их увидеть. Писем Эрдмана Степановой там нет. Ее письма выдаются в виде микрофильма. Получив первый, посмотрев несколько, подумала: ну и что дальше? Пришла мысль: вдруг есть что-то неопубликованное? Стала сверять: какие есть в книге, каких нет. Новых не нашла, кроме нескольких телеграмм, но оказалось, что опубликованные отличаются от тех, что хранятся в архиве. Письма заметно подредактированы: не просто приведена к современным нормам орфография и добавлены пропущенные знаки препинания, но почти во всех есть места, где изменен порядок слов, перекроены фразы, поменялись местами предложения, есть купюры — никак не отмеченные. А. Степанова в письмах писала местоимение «ты» с заглавной буквы. В изданной переписке у Эрдмана заглавная буква сохранена (можно с уверенностью сказать, что она там была, потому что заглавное «Ты» встречается в его письмах родителям и брату, сохранившимся в архиве2), у Степановой — заменена на строчную.
Возьмем наугад отрывок из письма от 11 ноября 1933 года. Речь идет о Борисе, брате Н. Эрдмана: «Он звонит мне каждый раз, когда от Тебя домой приходят телеграммы, открытки, трогает меня до слез, тем, что видимо понимает тяжесть моего состояния и положения, и3 держит меня в курсе всех известий о Тебе.
Целую Тебя, родной, чувствую, что моя нежность может быть в эти дни несостоятельной, но сила моего отношения к Тебе, так явно вырвавшаяся сейчас, может быть, дойдет до Тебя, и Ты поймешь, что я отдаю Тебе все большое и единственное, что есть у меня в жизни»4. В опубликованном варианте: «Он звонит мне каждый раз, когда от тебя домой приходят телеграммы, открытки, трогает меня до слез тем, что, видимо, понимает тяжесть моего состояния и положения. Он держит меня в курсе всех известий о тебе, родной. Чувствую, что сила моего чувства к тебе, так явно вырвавшаяся сейчас, может быть, дойдет до тебя, и ты поймешь, что я отдаю тебе все большое и единственное, что у меня есть в жизни»5.
Или в письме от 5 января 1934 года: «Шестой день как от Тебя нет писем, и сам понимаешь, настроение у меня неважное. Дорогой мой, как текут Твои дни?»6
В опубликованном варианте: «Шестой день от тебя нет писем, и ты понимаешь, что настроение у меня неважное. Дорогой мой, как тянутся твои дни?»7
В 1993 году в передаче «Это было недавно, это было давно. Телевизионные мемуары» В. Вульф рассказал, что его пригласила в гости А. Степанова, которой «через несколько месяцев исполнится восемьдесят восемь лет»8 и с которой они «давно не виделись»: «Безупречно был, изысканно накрыт стол, в столовой, как всегда, было много цветов, идеальная чистота. Она знает, что я непьющий человек, но тем не менее была бутылочка пуза-а-тенькая какого-то графинчика девятнадцатого века коньячка, ма-а-хонькие рюмочки. “Выпьем за встречу”, — сказала она. Мы сели в столовой за ее большой стол, который был весь в письмах, и очень много листков, которые были напечатаны на машинке. Я спрашиваю: “Ангелина Иосифовна, а что это такое?” Она говорит: “Знаете, Виталичка, я решила сделать книгу. Своей переписки с Николаем Робертовичем Эрдманом”. Я говорю: “У вас много писем?” Она говорит: “Очень”. И стала читать мне письма».
Существует и другой вариант того, как В. Вульф узнал об этих письмах, изложенный, в частности, в 2005 году в передаче «Мой серебряный шар», посвященной А. Степановой: «Она бы никогда не опубликовала эту переписку, если бы не случай. А случай заключался в том, что один из наших известных критиков сделал книгу, посвященную Эрдману, книгу воспоминаний. И в одном из этих писем было написано, что “эта сумасшедшая женщина хочет приехать ко мне сюда в Енисейск, и я не знаю, как ее остановить. Она мне здесь совершенно не нужна”. И комментатор, не проверяя, не вдаваясь в точность исторических деталей, написал внизу, что речь идет о народной артистке Советского Союза Ангелине Иосифовне Степановой. Ну, я ей об этом не говорил, люди, которые бывали у нее в доме, старались ей не рассказывать об этом, а внук ее, ее любимый Саша, принес эту книжку. И она наткнулась на это. И позвонила мне по телефону. Голос был сдержанно-яростный. И я приехал к ней, она попросила меня взять лесенку, подняться на антресоли, достать ста-а-ренький-старенький чемоданчик, где в газетной бумаге лежали письма Эрдмана. Их было более семидесяти. И благодаря тому, что сохранились эти письма, удалось сделать эту книгу».
Из предисловия к книге: «Очень мало, кто знал, что их переписка цела и невредима. Правда, некоторые отголоски тщательно хранимого прошлого вдруг попадали в круг общих разговоров. И как! В письме Н. Р. Эрдмана, написанном 14 декабря 1933 года В. Г. Шершеневичу, есть строки: “Я истратил все свое красноречие на письма и все свои деньги на телеграммы, и все-таки безумная женщина выехала сегодня в Енисейск и сделала из меня декабриста…” Комментатор А. Свободин, не затрудняя себя знанием деталей, утверждает: “Речь идет об актрисе МХАТ А. И. Степановой, приезжавшей в Енисейск к Эрдману”. Да, Ангелина Иосифовна действительно приезжала в Енисейск, но в августе 1934 года. При всем своем желании поехать в Енисейск в декабре 1933 года актриса не могла: шли ежедневные репетиции спектакля “Егор Булычов и другие”, где она играла Шурку и премьера которого состоялась 6 февраля 1934 года. В декабре 1933 года в Енисейск собиралась жена Эрдмана — о ней и говорится в письме В. Г. Шершеневичу, — но ее отговорили, и она не выехала9. Если уж касаться таких тонких и деликатных моментов, то лучше это делать деликатно и уважительно к истине и людям. Тем более что произошедшее с Н. Р. Эрдманом самым драматичным образом сказалось на его человеческой и творческой судьбе. Николай Эрдман до ссылки и после возвращения — два разных человека»10.
Автор предисловия В. Вульф не упомянул, где было напечатано это письмо. А имел он в виду сборник «Николай Эрдман. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников», вышедший в 1990 году в издательстве «Искусство». Автор злополучного комментария А. Гутерц, а не А. Свободин, в чем легко убедиться. Свободин — редактор сборника и автор вступительной статьи. Также непонятно, при чем здесь «тем более».
А. Герасимов11, многолетний почитатель таланта Степановой, посвятивший ее памяти свою книгу «Знакомцы давние мои. Неслужебные записки врача», в течение многих лет вел записи своих разговоров с актрисой. Вот его запись 1993 года: «5 августа говорил по телефону с Ангелиной Осиповной. <…> Спросила меня: располагаю ли временем, и когда я ответил, что, конечно, располагаю, она сказала: “Тогда я расскажу тебе, чем я занимаюсь сейчас. В молодости у меня была большая взаимная любовь. Драматург Николай Робертович Эрдман и я очень любили друг друга. Когда его арестовали, я обивала пороги всех инстанций, все время на Лубянку ходила (в молодости есть смелость, бесстрашие). А сколько я писем ему писала в ссылку — почти каждый день. И вот теперь мне вернули все мои письма, открытки 60-летней давности. А я хранила всю жизнь дошедшие до меня из ГУЛАГа его письма. Конечно, переписка наша — в очень ветхом состоянии. Я отдала сделать копии на ротапринте — пока они в работе, поэтому жду сейчас, чтобы подготовить их к печати. Во что это выльется, сказать пока трудно (просто публикация или книга будет). Но очень увлечена этой работой”»12.
Сравним два варианта одного письма.
Вот архивный подлинник:
«4 марта13
Вчера после спектакля пила в Метрополе кофе с Бабелем и его дамочкой. Бабель хвалил меня, разсказывал14 что пишет пьесу, которую хочет отдать в МХАТ, что работает с энтузиазмом целыми днями. Много расспрашивал о Тебе, подробности Твоей жизни и переезда, работаешь ли Ты и над чем? Он уверял меня, что обстановка Твоей жизни самая благоприятная для работы и что он завидует Тебе. Когда я пришла домой мне почему-то было очень грустно и одиноко. Сегодня я пойду к Наташе она звонила мне и просила зайти. В театре новость, в конце месяца ожидается приезд Станиславского. Недовольные уже готовят жалобы и без бузы не обойдется. Следующей сенсацией дня является заметка в газетах, о том что “Любовь Яровая” пойдет у нас в театре. Насколько это верно, не знаю, но думаю что все возможно. Сегодня я послала Тебе новую пачку “Вечерки”. Милый, почему Ты пишешь все реже и реже? Помоги мне, пиши чаще. Помоги бодро кончить год в котором столько трудностей, что разсказывать о них буду когда увидимся, когда все станет воспоминаниями. Целую Тебя родной. Целую тебя моя радость, любовь, счастье. Люблю тебя хороший Николашенька.
Лина»15.
А это опубликованное в книге:
«4 марта
Вчера после спектакля пила в “Метрополе” кофе с Бабелем и его дамочкой. Бабель хвалил меня за “Булычова”, говорил, что пишет пьесу, которую хочет отдать во МХАТ, работает с энтузиазмом целыми днями. Много расспрашивал о тебе, подробности твоей жизни и переезда, работаешь ли ты и над чем? Он уверял меня, что обстановка твоей жизни самая благоприятная для работы и что он тебе завидует. Когда я пришла домой, мне почему-то было тяжело и грустно. В театре новость: в конце месяца ожидается приезд Станиславского. Недовольные уже готовят жалобы, и без бузы не обойдется. Следующей сенсацией дня является заметка в газетах, что “Любовь Яровая” пойдет в нашем театре, насколько это верно, не знаю, но все возможно. Звонила Наташа, просила вечером зайти. Надоели ли тебе мои поцелуи, а может быть, без них еще хуже? Так что все равно целую. Лина»16 В. Вульф: «Моя идея сделать книгу была воспринята ею с энтузиазмом, и началась работа. Я приезжал к ней по утрам с маленьким компьютером, и она диктовала свои комментарии, рассказывала, вспоминала. Это было прекрасное время. Нашелся издатель <…>, и Ангелина Иосифовна ждала выхода книги так, как не ждала ни одной премьеры»17.
«Я приезжал к ней каждый день и печатал у нее комментарии, потому что очень много фактов, которые проходят в этих письмах, нуждаются в том, чтобы их объяснять»18.
«Готовилась к публикации книга “Письма. Николай Эрдман. Ангелина Степанова”. Я часто приходил к Ангелине Иосифовне и мы работали, она помогала делать комментарий. Пили кофе, подолгу беседовали. Она вытаскивала из закоулков своей памяти множество историй. Лицо ее освещала улыбка, а я восхищался ее рассказами. Они заставляли по-новому видеть ушедший мир — людей, эпоху, пестрое чередование событий, неразборчивую стенограмму мхатовской жизни 30-х и 40-х годов. Ей было девяносто лет, но работала она сосредоточенно, умело связывая и развязывая узлы своей очень непростой биографии»19.
Из записей А. Герасимова: «Встреча наша состоялась 19 октября 1994 года. Выглядела Ангелина Осиповна хорошо — стройная, всем живо интересующаяся, а ведь 23 ноября ей будет 89 лет. Только вот видит и слышит она похуже. “Как говорят музыканты, я живу diminuendo, — шутит с легкой грустинкой в глазах Ангелина Осиповна и продолжает: Но еще ничего для своих солидных лет. <…> Подготовку книги писем Н. Р. Эрдмана и моих закончила. Мне очень помог Виталий Яковлевич Вульф. Не просто было. Я-то знаю, что такое писательский труд. И не только по черновым тетрадям Л. Толстого или рукописям А. Пушкина. Прожив 7 лет с Н. Р. Эрдманом и 19 лет с А. А. Фадеевым, я хорошо знаю, как дается писателю его творчество. Да, мне было сложно, масса имен в письмах требовали подробных разъяснений. Но задачу свою я представляла четко. В вышедшей о Н. Р. Эрдмане книге и в передаче Э. Рязанова он предстал сломленным человеком (и творчески и как личность — ничего нового не писал, что-то второстепенное в театре Ю. Любимова делал; застолья и прочее). А я знала иного — юного, горящего Н. Эрдмана, автора только что созданных комедий "Мандат" и "Самоубийца". Когда К. С. Станиславскому читали "Самоубийцу", Константин Сергеевич умолял: "дайте передохнуть, сейчас умру от смеха". И любовь наша была каким-то сияньем…”»20.
Еще два письма для сравнения.
Подлинник:
«21 Августа21
<…> Прочла написанное. Ничего не укладывается в слова. У меня горит электричество я сижу одна слышу паровозные гудки, думаю о Тебе, не понимаю будущего и чувствую тяжесть настоящего. Сейчас бьет три, я просидела над этими строчками четыре часа, а они ничего не говорят. Я Твоя моя жизнь отдана Тебе, я увезла в своей записной книжке слово, которое долго было мечтой моей жизни, я буду сильной я перешагну через все чтобы быть рядом с Тобой. Целую Твои руки. Постараюсь заснуть. Здоров ли Ты? Какая мука не знать об этом, а знать, что Косиор22 уйдет 26-го обратно. Прости что я пишу открытки такою какая я есть. Чем ты еще лечишь23, я [нрзб] целую Тебя. Лина»24
Публикация:
«21 августа
<…> Прочла написанное. Ничего не укладывается в слова. У меня горит электричество, я сижу одна, слышу паровозные гудки, думаю о тебе, не понимаю будущего и чувствую тяжесть настоящего. Часы бьют три, я просидела за этими строками четыре часа, а они ничего не говорят. Как тяжело не знать, здоров ли ты, но знать, что пароход 26-го уйдет обратно в Енисейск. Обещаю быть сильной и настойчивой и в жизни, и в своем искусстве. Прости, что пишу, — я такая, какая есть. Сейчас ты для меня все. Целую. Лина»25 Из записей А. Герасимова (продолжение): «“… Я очень волнуюсь за судьбу этой книги. Поймут ли ее? Нужна ли такая книга? Мало вижу я сейчас настоящих больших чувств, настоящей любви. Все больше секс только”. Я горячо заверил Ангелину Осиповну, что очень нужна такая книга. Ангелина Осиповна: “Трудности и с изданием. У меня просило книгу издательство "Искусство", но у них совсем нет денег. В. Я. Вульф стал в частные издательства обращаться. Первое оказалось жуткое, а вот во втором — люди, любящие искусство, знающие меня — видели "Сладкоголосую птицу юности". Я лишь поставила условие, чтобы к середине 1995 года издать книгу. В театре юбилей я не хочу устраивать (меня нет в театре), а вот рассказать о большой любви, об интересном замечательном человеке, о МХАТе тех лет — это к юбилею очень хотелось бы сделать — достойная точка в творчестве будет”»26. В. Вульф: «Книга имела успех, молодой театральный критик Г. Заславский написал Степановой открытое письмо, опубликовав его в “Независимой газете”. <…> Рецензий было много. Ангелина Иосифовна читала их с жадностью, с какой никогда прежде не читала рецензии на свои спектакли. В газете “Культура” появился огромный “подвал” под названием “К облику великой русской актрисы”. Книга была явно замечена, о ней говорили, в квартире Степановой беспрерывно звонил телефон, в Доме актера Маргарита Эскина устроила презентацию “Писем”, ее снимали по телевидению <…>, на вечере выступали Виталий Яковлевич Виленкин, Валентин Гафт, театральный критик Вера Максимова (она мастерски вела вечер), писательница Лидия Либединская. Тема “Николай Эрдман” снова обрела звучание, для Степановой это было важнее всего»27.
Тема «Николай Эрдман» «обрела звучание» намного раньше, еще в 1987 году, когда в «Современной драматургии» (№ 2. — Ред.) была впервые напечатана пьеса «Самоубийца», после чего ее начали много ставить. В 1990 году вышел уже упоминавшийся сборник, в 1991 году целый номер журнала «Театральная жизнь» (№ 5) был посвящен Н. Р. Эрдману. Там, как и в сборнике 1990 года, были напечатаны письма Эрдмана его второй жене Н. Чидсон.
Рецензентами отмечалась и роль В. Вульфа в издании переписки. Например, писателя С. Есина восхитило не только «бесстрашие Ангелины Степановой, выпустившей из своих рук этих лебедей» (письма. — Н. К.), но «и бесстрашие Виталия Вульфа, разобравшего все письма по хронологии и прокомментировавшего — о нет, не письма, но каждое имя, встречающееся в них»28.
Но не все было так гладко. В. Вульф: «Неожиданно произошел “казус”. Очень ценимая Ангелиной Иосифовной Инна Соловьева и ее ученик Г. Заславский (впоследствии Соловьева от него публично отказалась в прессе, что было странно: обычно отношения выясняют между собой) тоже опубликовали рецензию на книгу в форме открытого письма к Степановой в “Литературной газете”, не упомянув моего имени. Я к этому отнесся трезво и спокойно. Рецензия, как впоследствии объясняла мне Инна Натановна, не получилась, так бывает, думать, что в этом был умысел, я не хотел, хотя прекрасно понимал, “откуда растут ноги”. Но Степанова была оскорблена. “Неужели вы не понимаете, что это откровенное предательство? Вы мой друг, вы считаете себя другом Инны, вы помогли мне сделать эту книгу. Неужели ваша "дорогая Инна", как вы ее называете, не сознает, что человек в девяносто лет не способен сложить книгу? — резко говорила она. — Ей могут не нравиться ваши комментарии, ваше предисловие, ваше послесловие, но не понимать, что без вас эта книга никогда бы не состоялась, нельзя”. И разорвала с Инной Соловьевой всякие отношения, длившиеся много лет»29. Разберем казус. Г. Заславский написал открытое письмо А. Степановой в «Независимой газете», о чем абзацем выше в этой же статье сообщает сам В. Вульф, приводя большую цитату из этого письма без всякого осуждения. Логично предположить, что Г. Заславский также не упомянул имени Вульфа, как И. Соловьева в своей рецензии в «Литературной газете», за что и был привлечен к ответу вместе с ней, но к ее рецензии Г. Заславский никакого отношения не имел. Начиналась рецензия так: «Дорогая Ангелина Осиповна! Я должна начать это письмо с того, что принесу свои извинения. Речь о том, что я завалила рецензию на “Письма”. Ужасно хотела писать. Сама предложила себя в “Литературную газету” в качестве автора (чего, видит Бог, никогда не делаю), тем самым заставив их там отказаться от иных предложений. И вот не сумела сделать то, что хотела»30. Рецензия вышла в «Литературной газете» 24 января 1996 года, очевидно, вскоре после презентации книги в Доме актера, о которой 25 января сообщил в газете «Коммерсант» Р. Должанский31>, упомянув, кстати, среди выступающих И. Соловьеву. Почему «не получилась» рецензия, И. Соловьева объяснила: «Для меня в этой маленькой по объему книге прочитывается значительнейшая в истории и кровно для меня близкая эпоха — весь ее быт, вся ее психология, вся ее парадоксальность. Мне страшно хотелось разобраться в этой парадоксальности»32. И дальше она размышляет об этой парадоксальности, о тридцатых годах, о двух людях, любивших друг друга: «Что за удивительная любовь, что за удивительная жизнь, которая <…> бесстрашно и нежно осуществляет себя в невозможной обстановке. Боже мой, ведь она же знает, что ее письма по дороге читают по долгу службы штатные сволочи… Она не пользуется конвертами, пусть им будет легче, этим штатным. Она умудряется все уместить на открытке. Она их пишет ежедневно»33.
И ни слова о В. Вульфе. Более того: «А уж как хочется написать хоть эскизно силуэт актрисы Степановой. Господи, что за актриса! Я несколько раз примеривалась, даже для американской энциклопедии про нее статью маленькую сдала (правда, точнее и лучше Маркова34 портрета не сделаешь)», — пишет И. Соловьева, второй раз в одной статье не оценив Вульфа, автора книги «А. И. Степанова — актриса Художественного театра».
Эта рецензия, согласно Вульфу, вызывает негодование А. Степановой и разрыв отношений. (Заметим, что позже Инна Соловьева «исправилась»: «Спасибо Виталию Яковлевичу Вульфу, который настоял на их издании и сумел их откомментировать и издать»35.)
В общем, вокруг книги, соединившей имена А. Степановой и В. Вульфа, закипели страсти. Уже цитированный С. Есин выразился поэтически: «Жизнь распорядилась и свила свои нити так, что эти два лица — Степанова и Вульф — на миг соединились, столкнулись и, как всегда бывает при столкновении двух таких крепко заряженных масс, возникла искра, может быть, даже вспыхнула искра. “Из искры возгорится пламя”, по крайней мере — для читателя, по крайней мере — для меня»36.
Из записей А. Герасимова (30 апреля 1996 год): «“Какие красивые розы, Алексей, спасибо, а твое поздравление мне потом прочтут”, — сказала она. Я сам прочитал открытку. <…> “А книгу "Письма" хотят в переводе издать за границей. Меня спрашивают, сколько я с Виталием Яковлевичем денег за книгу отхватила. Мы шутим в ответ, что я — виллу на Канарах, а он заимел небольшой островок в Средиземном море. Такие сложности были с изданием книги — 70 млн. необходимо было. Союз театральных деятелей дал 20 млн., а остальные вложили издатели на свой риск. Но тираж моментально разошелся. Я очень долго колебалась, печатать ли мои и Николая Робертовича письма (ты же помнишь). Но такого интереса к книге ни я, ни Виталий Яковлевич не ожидали. Ведь только в прессе 8 публикаций о книге было, а звонков не сосчитать. Жаль только, что не могу уже сама перечитать книгу”, — сказала Ангелина Осиповна с грустью»37.
В 2007 году вышло новое издание книги. На ее обложке написано: «Письма. Ангелина Степанова. Николай Эрдман». Строчкой ниже: «Предисловие и комментарии Виталия Вульфа». Редкий случай, чтобы фамилию автора предисловия и комментариев, кто бы он ни был, писали на обложке. «Когда составлялась эта книга, — пишет В. Вульф в своем же послесловии, — Ангелина Иосифовна особенно тщательно относилась к моим комментариям. Без них книга теряла смысл. В этом она была убеждена»38.
А. Герасимов: «28 апреля (1996 года. — Н. К.) разговаривал по телефону с Ангелиной Осиповной. <…> О себе сказала, что простудилась, лежит и пьет чай с медом, на улицу не выходит. Стало очень плохо со зрением (изменения на сетчатке). В прошлом году могла еще читать старый крупный шрифт с “ятью”, а теперь и это не получается. Так что даже долгожданную книгу “Письма” не может перечитать. Книга вызвала большой интерес среди интеллигенции. Степановой звонил драматург А. Гельман, благодарил, сказал, что хочет на основе этой переписки пьесу написать, а В. Я. Вульф говорил, что планируется телефильм по книге. Ангелина Осиповна ответила: “Что я могу сказать? Теперь эти письма уже документ, доступный всем. Давать какие-то советы я не могу, я не специалист. Лишь бы не было пошло. Я получила много теплых отзывов, многие ищут эту книгу (в Санкт-Петербург лишь небольшую партию отправили). Может быть, кому-то книга и не понравилась — это так и должно быть. А. А. Фадеев говорил: "Человек, который всем нравится, вызывает подозрение, это не принципиальный человек"”. Я сказал, что уже трижды прочитал книгу и плакал, читая некоторые письма. Ангелина Осиповна: “Мне тоже говорили, что плачут. А почему ты плакал, Леша?” Я ответил, что это были слезы боли и очищения души. Ангелина Осиповна после паузы (задумалась): “Да, конечно, душевное просветление дают эти письма большой настоящей любви и трагизма судьбы. Мне очень дорог твой отзыв, Леша. Так сломать человека! Николай Робертович говорил, что никогда не смог бы забыть путь в Енисейск (Ср.: «Свою дорогу в Енисейск я, наверное, когда-нибудь забуду, Твою в Сетунь — никогда»39 — Н. К.), когда его везли в вагоне для перевозки скота. Поэтому-то он и не мог потом писать пьесы, неизбежно все пережитое вылилось бы в его творчестве. И все началось бы сначала — опять Сибирь. А был он удивительный человек, такой яркой личности я больше не встречала. Блестящий, сверкающий, умный талант; юмор, удивительная тонкость и мягкость в обращении с людьми и со мной, в частности. Конечно, молодость и свежесть чувств тоже играли роль. Это чувство осталось со мной на всю мою большую и непростую жизнь. Тяжело, что погубили его, но как хорошо, что мы пережили такое большое чувство”»40.
Еще два примера для сравнения.
Подлинник:
«6 декабря41
<…> Николашенька, не беспокойся, если я что и делаю и делала для Тебя и для себя, то никакого умаления, ни Твоей, ни своей гордости в том нет. Я делаю то, что считаю нужным, говорю то, в чем убеждена.
А Ты дрянь, роднуша, написал матери, что Тебе нужно, а мне все время пишешь что всего много. Смотри, как бы я Тебе не прислала вагон свечей. Любовь моя, я целую Тебя каждый вечер, когда засыпаю, каждое утро, когда просыпаюсь. Я с нежностью смотрю на афиши “Мандата” с Твоей фамилией, и вздрагиваю, если на улице встречу кого-нибудь в шубе похожей на Твою. До завтра, милый Целую,
Лина»42.
Публикация:
«6 декабря
<…> Николашенька, не беспокойся, если я что и делаю и делала для тебя и для себя, то никакого умаления, ни твоей, ни моей гордости в том нет. Я делаю то, что считаю нужным, говорю то, в чем убеждена. А ты, роднуша, написал матери, что тебе нужно, а мне ни слова, и врешь, что всего много. Смотри, как бы я не прислала тебе вагон свечей. Я с нежностью смотрю на афиши “Мандата” с твоей фамилией и вздрагиваю, если на улице встречу кого-нибудь в шубе, похожей на твою. Целую нежно и страстно, до завтра, мой милый. Лина»43.
Допустим, слово «дрянь» редактору писем показалось грубым, если речь идет о большом чувстве. Но зачем было убирать фразу, начинающуюся со слов «Любовь моя»?
Могла ли восьмидесятидевятилетняя женщина проделать одна (сама) такую кропотливую работу в той или иной степени над почти 280 своими письмами? Исправляли ли А. Степанова и В. Вульф письма вместе? «Здесь давайте лучше напишем “нежно и страстно”»? Или попросила его? Может быть, ставя свое имя на обложке, В. Вульф хотел, но не мог сказать о своей скрытой заслуге: тайном «соавторстве» писем шестидесятилетней давности? И какой и чей «писательский труд» имела в виду А. И. Степанова в разговоре с А. Герасимовым?
Тем не менее, на обороте титульного листа первого издания «Писем» утверждается: «Письма печатаются по авторским оригиналам, находящимся в ЦГАЛИ, без купюр»44.
А. Степанова (из записи А. Герасимова 19 октября 1994 г.): «Всю нашу с Эрдманом переписку я безвозмездно отдала в ЦГАЛИ»45. То есть, надо полагать, она имела в виду, что вернула свои письма Эрдману, взятые в ЦГАЛИ, и отдала туда его письма. Об этом же в своей манере «Серебряного шара» пишет и В. Вульф: «Сборник воспоминаний об Эрдмане подтолкнул Степанову к мысли, что бороться с клеветой необходимо самым простым путем: надо опубликовать письма Николая Эрдмана. Она сохранила их и давно уже передала в ЦГАЛИ. (Вспомним про “чемоданчик”. — Н. К.) И тогда у меня родилась идея издать их переписку, но у Ангелины Иосифовны были сомнения: сохранил ли Николай Робертович ее письма?»46 Очевидно, раз письма Эрдмана хранились в чемоданчике, в ЦГАЛИ она их передала уже потом, после того, как книга была подготовлена или издана. Или не передала: писем Н. Р. Эрдмана А. И. Степановой в РГАЛИ (ранее — ЦГАЛИ), как я уже сказала, нет. Описание фонда Н. Р. Эрдмана есть на сайте РГАЛИ, любой желающий может посмотреть. Выходит, что Н. Эрдман читал немного другие письма А. Степановой.
Конечно, есть в книге письма, напечатанные «в первозданном виде» или с минимумом изменений. Если рассматривать каждое письмо по отдельности, часто трудно сказать, зачем произведена та или иная редакция. Но есть места, которые выдают «ретроспективный» взгляд редактора, как например, фраза «Сейчас ты для меня все» в те дни, когда Лина Степанова уезжала из Енисейска: «Вновь открытки. Страшно. Я несчастна, милый!»47,
или как в следующем письме, приведенном снова в двух вариантах.
Подлинник:
«26 марта48
Сегодня юбилей В. Топоркова, 25 лет его сценической деятельности. День проходит под знаком юбилея, после репетиции чествовали его в фойе театра, Немирович говорил речь поднесли ему подарок от труппы, вечером поеду на банкет в теа-клуб. Сегодня я получила Твое письмо от 14-го числа, спасибо Тебе милый за похвалы, я очень счастлива и горда что Ты веришь в меня. Спасибо Тебе за поцелуи они для меня самое приятное, вкусное и дорогое в жизни.
Карточки мои в роли Шурки Булычовой пока не готовы, как только получу их, — лучшие пошлю Тебе.
Нежный мой, я очень скучаю о Тебе. Весна и радует и раздражает своим солнцем и светом, которые не гармонируют с настроением. Тщетно в каждом письме жду фразы, о том что я нужна Тебе, что Ты позовешь меня к себе, родной. Я совсем извелась от мрачностей, которых жду, боюсь и отвратить которые не в моих силах. Я не хочу опять умолять Тебя о помощи, я и так делаю это, по слабости, слишком часто, что же нового я могу рассказать Тебе о своей любви? Ты и знаешь и догадываешься о ее силе, о ее муках в тесной клетке и о глубине ран, которые наносят железные прутья, когда она с размаху бросается на них. Прости меня еще раз, любимый Целую Твои руки. Мечтаю о Тебе, жизнь моя, счастье мое. Обнимаю
Лина»49
Публикация:
«26 марта
Сегодня юбилей Васи Топоркова — 25 лет его сценической деятельности, весь день проходит под знаком юбилея. После репетиции его чествовали в фойе театра, Немирович произнес речь, поднесли ему подарок от труппы, а вечером будет банкет в теа-клубе. Карточки мои — в роли Шурки Булычовой — еще не готовы, как получу, лучшие вышлю тебе. Сегодня получила твое письмо от 14 числа, спасибо тебе, милый, за похвалы, я счастлива, что ты веришь в меня, я горжусь этим. Спасибо за поцелуи, они для меня самое приятное, вкусное и дорогое в жизни. Весна и радует, и раздражает своим светом, солнцем, которые не гармонируют с настроением. Что нового я могу написать тебе о своей любви? Ты и знаешь, и догадываешься о ее силе и о муках в тесной клетке и глубине ее ран, которые наносят железные прутья, когда она с размаху бросается на них. Но, несмотря ни на что, хорошо, что мы молоды, что любим, что мечтаем! Целую крепко, долго, нежно.
Лина»50
И. Соловьева: «Мне сначала пришло в голову, что особый стиль этого рассказа “в открытках” про всю жизнь в какой-то мере определен примером другой переписки: переписки Книппер и Чехова. Но томики их писем в зеленой матерчатой обложке (я по своей занудности не преминула взглянуть) начали выходить позже51. (Степанова начала писать Эрдману до того, как была опубликована переписка Книппер и Чехова. — Н. К.) <…> Иное дело, что школа выдержки, школа внутренней душевной выправки и почти необъяснимая бодрость сердца в любой ситуации долгое время пребывала для людей Художественного театра наследственной»52.
Может быть, это замечание смутило Степанову и Вульфа и настроило против И. Соловьевой? Ведь «почти необъяснимая бодрость сердца в любой ситуации» (например: «Но, несмотря ни на что, хорошо, что мы молоды, что любим, что мечтаем!» вместо целого вымаранного абзаца о душевных муках в подлинном письме) — наследство долгого служения МХАТу — была привнесена в письма позже, через 60 лет? Чтобы нагляднее увидеть, как выглядела правка, наложим опубликованный текст на архивный, зачеркнув все, что зачеркнул таинственный редактор, и выделив все, что он исправил или добавил.
«23 августа53
Сижу на платформе с билетом в руках и жду курьерского поезда. Сейчас половина пятого утра и может быть Ттвоя длинноногая сейчас снится Ттебе. Я думаю верю, что снится, потому что она с таким отчаянием покидает Красноярск, с таким отчаянием смотрит на высокие берега Енисея, которые видны отсюда, на розовое от восхода солнца небо, Ттвое небо или “наше” наше небо, потому что оно было таким, когда мы возвращались от грузин, — что. Нет, это не может не долететь до Ттебя. Тихо, тихо обнимаю тебя. До свидания, родной мой. Ты, наверное, уже привык к моему исчезновению, а я все еще уезжаю от Ттебя. Спи спокойно, радость моя, спи спокойно счастье мое, любовь моя. Целую Ттебя без конца. Подошел поезд, с билетом пришлось возиться, (доплачивать) и открытку не успела бросить опустить в Красноярске, сСейчас утро, на первой станции брошу. Лина.
Лина.
Подошел поезд, с билетом пришлось возиться, доплачивать и открытку не успела бросить в Красноярске, сейчас утро, на первой станции брошу»54.
Мне кажется, чтобы попытаться ответить на вопрос, как, почему и зачем были внесены изменения в письма, нужно сказать или очень много, или ничего. Ответы зависят от выбранного контекста, от глубины погружения в контекст, и все равно они будут только версиями и предположениями. «Блистательная и драматичная личная жизнь этой актрисы могла бы дать материал и романисту, и историку. Вышедшая в свет под редакцией и с комментариями ее биографа В. Я. Вульфа переписка Степановой со знаменитым ссыльным драматургом Николаем Эрдманом приоткрывает лишь одну из страниц ее биографии»55, — считает И. Соловьева.
Может быть, чтобы ответить на поставленный вопрос, нужно аписать роман об Ангелине Иосифовне Степановой.
1 Документальный фильм «Ангелина Степанова. Сегодня мой день», 2005; съемка 1996 года.
2 Например: «Мамочка, золотая, трудно Тебе, наверное. Целую, жду писем. Мамин-Сибиряк». Цит. по: Письма Н. Р. Эрдмана. Публикация Л. Рудневой // Театр, 1990, № 3. С. 102.
3 Жирным шрифтом здесь и далее выделены места, которые различаются в архивном и изданном варианте.
4 РГАЛИ, фонд 2570, оп. 2, ед. хр. 28, л. 14.
5 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000. С. 334.
6 РГАЛИ, фонд 2570, оп. 2, ед. хр. 29, л. 4.
7 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000. С. 403.
8 Восемьдесят восемь лет Степановой исполнилось в ноябре 1993-го. Передача выложена в Интернете как созданная в 1998 году.
9 Рассказав буквально перед этим, что письма, написанные А. Степановой Эрдману до его ареста, после его высылки попали к его жене, В. Вульф не связывает два этих факта: что Дина Воронцова из-за этого или несмотря на это собралась ехать в Енисейск в декабре, когда добраться туда было очень трудно. Ей буквально как декабристке пришлось бы добираться, если не хуже.
10 Письма. Николай Эрдман. Ангелина Степанова. М.: Иван-Пресс, 1995. Сб.
11 Герасимов А. Н., врач из Саратова. Занимался в театральном кружке «Молодая гвардия» саратовского Дворца пионеров и школьников, которым руководила Н. И. Сухостав, вместе с О. Табаковым. Общался с А. И. Степановой в течение сорока лет. В 1999 году в «Московском журнале», № 11, опубликовал фрагменты воспоминаний «Встречи с Ангелиной Осиповной Степановой», получив ее «добро» на публикацию. В 2005 г. в Саратове в издательстве «Аквариус» вышла его книга «Знакомцы давние мои. Неслужебные записки врача», в которой часть III называлась «Горение театром (Любимая актриса А. О. Степанова)».
12 Алексей Герасимов. Горение театром (Любимая актриса А. О. Степанова) // Интегральная медицина и жизнь. 2016. № 13. С. 430 – 431. http://jimj.esrae.ru/16-58
13 1934 год.
14 Орфография и пунктуация архивных текстов сохранены, исправлены только явные описки.
15 РГАЛИ, фонд 2570, оп. 2, ед. хр. 30, л. 4.
16 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000, с. 457.
17 Вульф В. Ангелина Степанова в конце века // Октябрь, 1999, № 11. С. 138.
18 Вульф В. «Мой серебряный шар», «Ангелина Степанова», 2005.
19 Вульф В. «Милая Линочка!..» // Независимая газета, 2005, 3 ноября.
20 Алексей Герасимов. Указ. соч. С. 432 – 433.
21 1934 год.
22 Название парохода, очевидно, в честь С. В. Косиора, в то время первого секретаря ЦК компартии Украины.
23 Когда Степанова уезжала из Енисейска, у Эрдмана был флюс.
24 РГАЛИ, фонд 2570, оп. 2, ед. хр. 32, л. 5.
25 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000. С. 533.
26 Алексей Герасимов. Указ. соч. С. 434.
27 Вульф В. Ангелина Степанова в конце века // Октябрь, 1999, № 11. С. 138.
28 Есин С. К облику великой актрисы // Культура, 9 декабря 1995 г.
29 Вульф В. Указ. соч. (См. сноску 27.) С. 138 – 139.
30 Соловьева И. Роман «в открытках» // Литературная газета, 24 января 1996 г.
31 Должанский Р. Вечер в Доме актера. Чужие письма, которые можно и нужно читать // Коммерсант, 1996, 25 января.
32 Соловьева И. Указ. соч.
33 Там же.
34 Марков П. А. — театральный критик, легендарный завлит МХАТ, общий друг А. Степановой и Н. Эрдмана с 1920-х гг.
35 Документальный фильм «Ангелина Степанова. Сегодня мой день», 2005.
36 Есин С. Указ. соч.
37 Алексей
Герасимов. Указ. соч. С. 438.
38 Письма. Николай Эрдман. Ангелина Степанова. М., АСТ, 2007. С. 252 (так название книги написано на обороте титульного листа).
39 Из письма Эрдмана Степановой 20 мая 1934 года. Цит. по: Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург, У-Фактория, 2000. С. 511.
40 Алексей Герасимов. Указ. соч. С. 438.
41 1933 год.
42 РГАЛИ, фонд 2570, оп. 2, ед. хр. 28, л. 44.
43 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000. С. 366.
44 Письма. Николай Эрдман. Ангелина Степанова. М.: Иван-Пресс, 1995.
45 Алексей Герасимов. Указ. соч. С. 434.
46 Вульф В. Указ. соч. С. 137.
47 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000. С. 531. То же: РГАЛИ, ф. 2570, оп. 2, ед. хр. 28.
48 1934 год.
49 РГАЛИ, фонд 2570, оп. 2, ед. хр. 30, л. 26.
50 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000. С. 481 – 482.
51 Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер. В 3-х томах. Т. 1 — М., Мир, 1934; Т. 2 — М., Гослитиздат, 1936. Третий том не вышел.
52 Соловьева И. Указ. соч.
53 Эрдман Н. Р. Самоубийца: Пьесы. Интермедии. Переписка с А. Степановой. Екатеринбург: У-Фактория, 2000. С. 534.
54 РГАЛИ, фонд 2570, оп. 2, ед. хр. 32, л. 8.
55 http://www.mxat.ru/history/persons/stepanova_a/