Пока на станции «Фили», где довелось мне подключиться к этому проекту, все ожидают опоздавших и согреваются кофе из пристанционного киоска, прохожие при виде странного флага замедляют ход: «Это несанкционированный пикет? Вы против чего собрались выступать?» Желают они того или нет, а таким образом формируют третью группу, предусмотренную концепцией «Неявных воздействий» — участников, которые ничего не понимают. Те, кто все еще считает себя зрителем, относятся ко второй — тем, кто знает, что присутствует на спектакле.
Все, что известно о любом спектакле из серии «Неявные воздействия» до его начала: участвуют пятеро актеров, один комиссар с парой-тройкой помощников и ожидается еще человек тридцать пять полноправных участников, которые до прибытия на место по традиции считают себя просто зрителями. О том, что придется непросто, многие начинают подозревать, лишь получив на руки значок и жетон определенного, синего или фиолетового, цвета и «Правила пользования спектаклем-обезьяновождением», где в частности рекомендуется «оперативно и безотказно» отдавать жетон тому, кто пристально на вас посмотрит («А то еще психанет, оно вам надо?»). А тут еще комиссар, как предпочитает называть себя режиссер Всеволод Лисовский, предупреждает: «Если на вас наставят оружие, огнестрельное или холодное, немедленно подчиняйтесь — возможно, это не шутка». Все это вызывает еще больше вопросов: кто посмотрит, как подчиняться и какую, скажите, обезьяну собираются водить, когда вот на значке — трубкозуб? Да и на знамени в руках комиссара — он же.
Актеры используют некоторое количество текстов, специально написанных современными драматургами Еленой Греминой, Михаилом Дурненковым, Мариной Крапивиной, Александром Молчановым и другими, а также надерганных цитат из Канта и Гегеля, Платона и Платонова, Спинозы и Сорокина, Аполлинера и даже Асадова. Но вот какой из них предстоит произнести или проиграть, зависит уже от жетона, полученного у «зрителя» — все они пронумерованы, а о степени их приемлемости для читки в общественных местах сигнализирует цвет: спектакль все-таки специально маркирован категорией 18+. И это, пожалуй, единственное, что здесь поддается определенному контролю — в целом же элемент случайности присутствует на всех уровнях, и ни актеры, ни режиссер никогда не знают, что произойдет в следующий момент, и уж тем более — где и когда закончится этот променад.
И это главное отличие «Неявных воздействий» от всех ныне популярных променад-спектаклей, или, точнее, site-specific theatre. Он вполне воплощает его внешние признаки: группа участников, возглавляемая комиссаром-знаменосцем, путешествует по определенному микрорайону столицы, и по ходу ее движения профессиональные актеры разыгрывают небольшие этюды в самых непредсказуемых локациях. Последовательность их, вспомним, зависит от жетона — собственно, «Неявные воздействия» и родились из идеи постановки со спонтанным монтажом текстов и этюдов, что, как выяснилось в ходе эксперимента, делать в «стационаре» довольно скучно. А в открытом пространстве отрывок из «Диалогов» Платона может, например, прозвучать из мусорного бака, цитата из Спинозы сопровождается «стриптизом» вокруг железнодорожного семафора, заменяющего актрисе пилон. Личные откровения (значит, выпал жетон-фри, предусматривающий импровизацию на свободную тему) звучат в переполненном торговом центре — актер Василий Березин на рекламном образце «напольного унитаза» (название сантехники — дополнительный повод для острот окружающих), а пьеса Греминой — в косметическом салоне: пока Марина Карлышева читает текст, бесстрастная, словно специально обученная маникюрша успевает дважды покрыть ей ногти темно-синим лаком и пройтись еще поверх защитным бесцветным.
Но если, например, проводить параллель с наиболее близким аналогом «Неявных…» и уже популярным спектаклем Remote группы Rimini Protokoll — три сезона в Петербурге и два в Москве, — где группу ведет аудиогид по жестко выверенному маршруту, то у Лисовского сотоварищи нет не только четкого сценария, нет даже определенной цели: «Кто угодно может воздействовать на что угодно, находясь где угодно» — вот принцип, положенный в основу этого действа. Иными словами, «вождение обезьяны» оно и есть. Мало того, в отличие от того же Remote, где у каждого — огромные наушники, отгораживающие его от внешнего мира, участники «Воздействий» ничем не защищены от окружающей действительности и оказываются меж двух огней сразу — порой чересчур эпатажными выходками актеров, с одной стороны, и не менее непредсказуемой реакцией горожан — с другой. И то и другое, признаться, весьма увлекательно. Хотя, конечно, дело в дистанции — можно держаться эпицентра событий, а можно наблюдать за всем как бы со стороны на правах случайного зеваки. Но уже примерно через час оптика даже самых робких участников, как правило, начинает меняться — поведение актеров кажется естественным, а вот попытки прохожих внести свои поправки в эту игру — уже не очень. «Прыгай! Давай, прыгай же!» — орут и женщины, и мужчины Анастасии Слониной, читающей с пожарной лестницы монолог брошенной девушки. А затем, и это самое интересное, вообще наступает момент, когда все группы начинают дополнять друг друга: бабушка-аккордеонистка у метро подыгрывает скачущему по мостовой Никите Щетинину, а прохожий с батоном и пакетом майонеза вдруг завершает интимные откровения Марины Карлышевой фразой: «Правильно! Как человек женатый, говорю, все так и есть, все так и получается!» «Миша, трус, выходи!» — орет Алина Пономарева в колодце многоэтажек, и ее дружно поддерживают «зрители». Появляется и особая категория — люди, примыкающие к шествию: так ничего не понимая и даже не пытаясь вникнуть, они горячо комментируют происходящее, снимают это на мобильник или планшет, а потом так же внезапно, как появились, исчезают. Кто это был, что он для себя из этого вынес — никому не известно. А ведь такие неявные персонажи — ключевые для подобного променада. Тот самый ходячий «генератор случайных чисел» в чистом виде, который придает определенный смысл каждому отдельному спектаклю и делает его непохожим на каждый последующий. В этом, собственно, уникальность проекта.
Но важно то, как такой театр остраняет и даже эстетизирует обыденность. Открывается своя красота в повседневности, логика в хаосе, смысл — в случайной фразе. Меняется в целом представление о городской среде. Впрочем, и сюжет, и месседж каждый формирует по-своему: при всей своей привязке к конкретной местности (а маршрут каждый раз меняется, дабы жители окрестностей и работники торговых центров не привыкали), site-specific — это спектакль, который окончательно складывается лишь в голове участника. И у каждого свой. Хотя многие так и уходят недоуменные: это ли театр? Или: «Спектакли должны идти в театре!» — как убеждал один прохожий.
Давно уже не идут, и site-specific появился не вчера — в мировой практике жанр известен с 1980-х, в России обороты набирает только сейчас. В Санкт-Петербурге, к примеру, уже второй год подряд проходит фестиваль спектаклей-«сайтспецифик» «Точка доступа». И, к слову, в этом жанре здесь дебютировал Всеволод Лисовский, но как драматург: собрал и переработал в сложную, с аллюзиями на тексты мировой культуры, мифологию историю спального микрорайона Удельная, о чем свидетельствует уже одно только прустовское название спектакля — «В сторону белого КамАЗа». А в «Театре.doc» он давно работает над расширением театрального и пространства, и восприятия. Так, опыт придуманного им спектакля «Молчание на заданную тему» — актер на протяжении часа сидит и безмолвствует на тему, скажем, «Гамлета» — уже перенимается другими режиссерами: в театре POST Дмитрия Волкострелова уже появился аналогичный проект. И это еще один способ переложить создание «месседжа» с актера на самого зрителя — даже более радикальный, чем тот, что предложен в «Неявных воздействиях», которые на этом фоне выглядят уже таким громоздким созданием, как и его символ — животное трубкозуб. Почему, кстати, он? «Да просто нравится мне эта химера», — ответил комиссар. И рассмотреть прекрасное в химере, которой выглядит весь этот променад со стороны, — тоже результат неявных воздействий.