Этот трехчастный спектакль основан на луганском дневнике Дмитрия Бела, пьесе Марка Равенхилла «Ваши голоса» и материалах судебного дела Олега Сенцова, Александра Кольченко, Геннадия Афанасьева и Алексея Чирния.
Мы отравлены войной — названная «гибридной», она медленным ядом втекла в наше сознание, стала обязательным, но ненавязчивым повседневным фоном. Превратилась в информационный шум, прорваться сквозь который, чтобы встряхнуть, заставить посмотреть на происходящее вокруг широко раскрытыми глазами, способны лишь экстраординарные события.
Но война близко — напоминает «Театр.doc» своим новым спектаклем. Ближе, чем мы можем себе представить.
Подробностей происходящего в Донбассе, Крыму или Сирии сегодня в избытке, а вот рефлексии случившегося по-прежнему недостает: современный театр, как один из инструментов критического осмысления реальности, только подступает к разговору об этом. В столичном Центре им. Вс. Мейерхольда идет спектакль Виктора Рыжакова «Саша, вынеси мусор!» по пьесе украинского драматурга Натальи Ворожбит, а в Петербурге режиссер Анатолий Праудин совместно с театром «ЦЕХЪ» и экспериментальной сценой театра-фестиваля «Балтийский дом» поставил документальный «Донецк. 2-я площадка». И это взгляды на конфликт из тыла и непосредственно изнутри «горячей точки». Драматург и директор «Театра.doc», а в данном случае и режиссер Елена Гремина предлагает посмотреть на ситуацию глазами обывателей, незаинтересованных и непосредственно не вовлеченных до поры до времени в эти события.
На сцене Белого зала «Дока» — в два ряда и шахматном порядке расставлены одиннадцать стульев, на них пара белых футболок и три мужских пиджака. Экспозиция предполагает, что спектакль пройдет в жанре читки. И актеры Константин Кожевников и Николай Мулаков начинают то по очереди, то наперебой пересказывать (и проигрывать) или цитировать с листа записки 41-летнего предпринимателя из Луганска. Далекого от политики человека, не доверяющего государству, не поддерживающего оппозицию и не выносящего своего мнения за рамки кухонного разговора («Родители жены за соединение с Россией, я за демократический выбор») и до последнего уверенного, что война — это ненадолго, что это компетенция властей и военных. Такой прием подачи материала быстро создает ощущение раздвоенной личности — представление о сознании мирного, даже не мобилизованного человека, оказавшегося в зоне боевых действий. Чье дело, раз его коснулось — соблюдать комендантский час, из-за чего, к примеру, школьный выпускной дочери пришлось превратить в домашний вечер. И в этой пусть фрагментарно, но точно переданной обстановке у непричастного обывателя постепенно зреет понимание того, что и в родном городе «есть опасность погибнуть». Причем, возможно, и от руки вчерашних одноклассника или сослуживца, вступивших в ряды ополченцев и не гнушающихся попросить «оказать добровольную помощь», наведя автомат на предполагаемого помощника. Хотя при этом сам бизнесмен, не задумываясь, рискует жизнью ради брошенной хозяевами собаки: когда рушится мирная жизнь, одни «выключают» излишне обременительные человеческие качества, другие, напротив, проявляют их в лучшем, как говорится, свете.
А то, что идет слом привычного уклада, демонстрирует Григорий Перель — все это время актер, сгоняя коллег «с насиженных мест», громоздит из стульев этакий офисный вариант верещагинского «Апофеоза войны» (художник Евгения Кауфман). «И только службы ЖКХ продолжают свою деятельность — работы им прибавилось» — строки из дневника звучат здесь как иронический комментарий. Хотя самих комментаторов, Кожевникова и Мулакова, постоянная возня и нарочитый грохот за спиной якобы раздражают. «Вот вам не нравится, когда красиво!» — парирует Перель, заклеивая скотчем крест-накрест, как для защиты от взрывной волны, зеркала. К слову, про «красиво» и «близко» — такой фронтовой быт уже запросто вписывается и в современное искусство: на V молодежной биеннале, проходившей минувшим летом в Москве, одна из работ украинской художницы Дарьи Кольцовой «Теория защиты» как раз и представляла собой подобную оклейку окон, но — черной изолентой.
А лентой предупреждающей, бело-красной, неугомонный Перель уже отделяет игровое пространство «Дока» от зрительного зала и рассказывает об опасностях укрытия при обстреле или газовой атаке. По рублено-убедительным фразам легко угадать автора текста — драматург Марк Равенхилл, чьи пьесы в 90-х перевернули британский театр, подарил свой новый опус «Театру.doc», и в этом спектакле он впервые звучит на русском языке. Это короткий монолог из смонтированных встык высказываний на одну тему, но совершенно противоположных по смыслу, собранных в «средствах массовой пропаганды»: «В Сирии не используется химическое оружие против мирного населения — в Сирии используется только разрешенное оружие, когда это необходимо». Эти нехитрые, в общем-то, манипуляции дают представление о том, как идет промывка мозгов и какая каша при этом остается в головах.
О том, какими марионетками в чужой игре становятся обычные люди, рассказывает «Помолвка» — документальная пьеса Елены Греминой, созданная на основе дела крымского режиссера Олега Сенцова. Но ключевая здесь — история Геннадия Афанасьева и Алексея Чирния, давших показания против обвиняемого. Оба, судя по представленным материалам, попали в этот переплет по глупости и недомыслию: Мулаков играет робкого и безотказного, где-то даже безвольного парня, а Константин Кожевников изображает воинственного качка, возомнившего себя «белым рыцарем». «У вас есть яйца?» — в начале эпизода обращается он к зрителям, имея в виду их мужественность, и самоуверенно первым поднимает руку. После же наглядного рассказа о побоях и пытках вновь повторяет вопрос, но так ответить сам уже не вправе — его герой пошел на сделку со следствием, а с поднятой рукой остается сидеть Николай Мулаков, чей персонаж, несмотря ни на что, на суде признался в лжесвидетельстве. И сцена, в которой он медленно стягивает с себя одетую операми во время допросов футболку «Крым наш», мучительно медленно, с явным усилием перекручивает ее в руках и так же трудно выдавливает из себя слова отказа от признаний, становится точкой сборки всего спектакля — спектакля о трудности выбора, когда на кону и своя жизнь, и судьба чужого человека. Но создатели спектакля не настаивают на верности той или иной позиции — запросто сломать любого, а перешагнуть через себя не каждому дано. Очевидно лишь то, что каждый может оказаться в подобной ситуации — война сегодня ближе, чем кажется.