Из всех пьес Александра Николаевича Островского «Гроза», пожалуй, одна из самых притягательных для современных российских режиссеров. Спектакли Нины Чусовой в «Современнике», Генриетты Яновской в Московском ТЮЗе, Льва Эренбурга на сцене магнитогорского Драматического театра имени Пушкина, недавняя постановка Андрея Могучего на сцене БДТ стали заметными, обсуждаемыми явлениями в отечественном театральном пространстве.
Премьера «Грозы» молодого и пока не очень известного московской публике режиссера Уланбека Баялиева, состоявшаяся на Малой сцене Вахтанговского театра, не стала исключением, постановка заняла достойное место среди перечисленных. А роль Катерины в этом спектакле, без сомнения, является выдающейся работой молодой актрисы вахтанговской школы Евгении Крегжде.
Уланбек Баялиев, выпускник режиссерского курса Сергея Женовача, дебютировал на московской сцене в качестве режиссера в театре «Et Cetera» в 2007 году («Барабаны в ночи» Бертольта Брехта), на сцене Русского драматического театра в Уфе поставил «Ночь ошибок» Оливера Голдсмита, затем долгое время работал на телевидении. Дипломный спектакль гитисовского курса Сергея Женовача «Поздняя любовь» стал для него первым в качестве режиссера опытом работы с драматургией Островского и был удостоен первой премии на фестивале русской классики в Ярославле. Новая постановка по Островскому, несмотря на определенный перерыв в театральной биографии режиссера, — работа талантливого зрелого профессионала.
В уютном пространстве Малой сцены Театра им. Вахтангова разворачиваются события самой, возможно, трагической пьесы Островского. В городе Калинове, где, по словам одного из персонажей, нравы царят жестокие, а жители «своих домашних едят поедом да семью тиранят», нет света в переносном смысле и почти нет — в прямом. Это полутемное душное пространство, где центральное место занимает сломанная корабельная мачта, на которой болтаются остатки обветшалого грязно-серого паруса — ему явно никогда больше не «летать».
Навязываемые здешним обществом внешне благопристойные и якобы нравственные критерии поведения и предписания формируют из человека угрюмого исполнителя общепринятых канонов. Открытость, искренность, правдивость не приветствуются здесь и считаются признаком, в лучшем случае, блаженности или даже сумасшествия. Думать, мыслить для жителей Калинова — также понятия практически запрещенные.
В сцене первого появления Катерины, Кабанихи и Варвары главная героиня выглядит отрешенной и как будто бы полностью принимающей правила окружающего ее мира либо полностью к нему безразличной. Свекровь усаживает невестку на стул перед собой и совершает странный ритуал: обматывает голову Катерины длинным куском ткани, заворачивая его долго и тщательно. Голова молодой женщины беспомощно сгибается под натиском властных рук свекрови, которая как бы пытается навсегда отгородить ум невестки от всего, по ее мнению, лишнего и ненужного, а по сути — от самой жизни. По словам влюбленного в Катерину Бориса, «здесь что вышла замуж, что схоронили — все равно». Позже, в одной из финальных сцен спектакля — уже после собственного признания в измене — тяжело, как будто бы сдирая вместе с кожей, Катерина разматывает эту тряпку, символ несвободы.
Приезжий молодой человек Борис Григорьевич видит в Катерине не сумасшедшую, он воспринимает ее как единственного живого человека в этом «темном» городе. И Катерина тянется к Борису потому, что он другой, не такой как окружающие. Они не могли не заметить друг друга — столь сильно они отличаются от остальных обитателей Калинова. Борис не случайно заметил ее в церкви: то, как она молится, является предметом всеобщих пересудов. Однако дело здесь совсем не в какой-то особой религиозности Катерины, а в редкой, здесь не принятой, искренности ее по отношению ко всему, что она делает. У Евгении Крегжде великолепно получается сыграть некий внутренний свет, она справляется со сложной актерской задачей: совместить в одной роли искреннюю веру и, одновременно с этим, «пробуждение весны» — чувственной женственности, сохранив хрустальную чистоту персонажа.
В спектакле нет Сумасшедшей барыни — зловещего персонажа, предсказывающего трагическую судьбу героини. Но есть некто, в пьесе Островского не прописанный, — это придуманный режиссером Кот (актер Виталийс Семенове). Здесь он — а как зачастую принято считать, коты являются проводниками неких мистических сил — постоянный спутник Катерины, единственный, кто видит происходящее так же, как она, и если он не ангел-хранитель, то ангел-наблюдатель. Именно у него на руках повисает обмякшая Катерина в сцене смерти героини, и Кот уносит ее за кулисы, маленькую, легкую, нелепую и жалкую до слез.
В этой «Грозе» целый букет замечательных актерских работ, как, например, роль Марфы Игнатьевны Кабановой (Ольга Тумайкина) — очень красивой, статной, страстной и невостребованной женщины, безумно ревнующей сына к Катерине. Украшением спектакля стали смешная странница Феклуша в исполнении актера Евгения Косырева и совершенно чумовая Варвара Екатерины Нестеровой — эта же актриса, красавица с гривой каштановых волос, запомнилась в недавно прогремевшем «Беге» Юрия Бутусова, сыграв «Люську в воображении Чарноты».
Однако лидирует в актерском ансамбле Евгения Крегжде. Из финальной сцены встречи Бориса и Катерины врезается в память безжизненное отрешенное лицо героини, как бы лишившееся своего свечения, уже отчасти потустороннее. Глядя на нее, понимаешь всю отчаянную безнадежность бунта в этом обществе, где протестовать решаются единицы, а поддержать протестующих и вовсе не решается никто. Не дай бог нам всем жить в таком Калинове…