Предложение редакции написать самому предисловие к своей пьесе было для меня неожиданным. Естественно, предисловия пишутся, чтобы пьесу рекламировать, а себя хвалить. Однако хвалить себя как-то не принято, да и писать о себе, собственно, нечего. В театры хожу крайне редко (стало скучно), в Москву — нашу театральную столицу — приезжаю раз в десять лет, знакомых в театральной среде почти не имею, на просмотрах, премьерах, юбилеях и прочих тусовках не бываю, предпочитаю частную жизнь. Люди театра думают, что я живу не в своем родном городе Петербурге, а нахожусь где-то далеко или даже уже в ином, лучшем мире; впрочем, чаще они вообще не подозревают о моем существовании. Поэтому, не вдаваясь в общие рассуждения, ограничусь статистикой и сухой информацией. Тем более давно пришло время подвести итоги.
Мною написано свыше сорока пьес (семь из них за последние три года). Большинство из них увидело сцену. На середину 2016 года насчитывалось около 350 постановок по моим пьесам в профессиональных театрах и еще больше в любительских, молодежных и студенческих коллективах. Десятки пьес опубликованы. Довольно много моих работ переведено на разные языки (около 80 переводов примерно на 25 языков) и поставлено за рубежом.
Ни одну из своих пьес я не писал на заказ. Всегда для себя. Каждая новая пьеса интересна для меня как игра в шахматы, как эксперимент. Это не просто новый сюжет, это попытка раскрыть новые возможности театра, взглянуть по-новому на привычные вещи, найти новые формы драмы. И как разнятся между собой шахматные партии, так и пьесы у меня очень разные: сатирические, лирические, трагические, веселые, документальные, детективные, абсурдные, парадоксальные или, чаще, смесь этих жанров.
При этом, однако, у них есть общие черты. Притчевостъ и обобщенность большинства пьес, балансирование на грани реалистичного и условного, нелюбовь к сиюминутной актуальности. Я не приемлю также модный ныне трактирный жаргон, бытовой сленг и нецензурную лексику — то, что многим кажется признаком современности. Отражение самых неприглядных сторон жизни необязательно должно сопровождаться опусканием зрителя, и без того не страдающего избытком культуры. Этическая миссия театра для меня важна. Драматургия — это литература, причем ее наиболее высокий и трудный жанр.
Теперь о комедии «Женщины по объявлению». Это моя последняя пьеса и, вероятно, таковой и останется. Правда, каждый раз начиная очередную работу, я думаю, что она будет последней. Одну из них я даже назвал «Лебединая песня», после чего, однако, написал еще десяток.
Комедия — мой любимый жанр. Это не стремление насмешить, это взгляд на мир. Комедии же у нас, хоть и любимы публикой, считаются второсортным жанром. Комедии не возят на фестивали, ставят их обычно не главные режиссеры и не для «Золотой маски», а для обычной публики, которая мало кого в последнее время интересует. При этом как-то забывается, что высшие достижения русской драматургии связаны именно с этим жанром.
Среди персонажей этой комедии, как и в большинстве моих пьес, нет продажных мэров, депутатов и олигархов. Нет обличения, рассуждений о высоких материях, взволнованных монологов о честности, нравственном и гражданском долге. Нет морализаторства и проповедничества, нет мистики и зауми. Я всегда знал, что по этой причине мои пьесы считаются простенькими и неглубокими, но продолжаю писать по-своему. Я помню слова Дидро: «Мы, отчасти знающие, как трудно и почетно писать просто…» И замечательную фразу Пушкина: «Прелесть нагой простоты нам так еще непонятна…»
Бернард Шоу назвал комедию «высоким искусством разрушения иллюзий». В последние годы я тяготею к ироничным, гротесковым пьесам. И эта пьеса не совсем традиционна. Стремительного действия в ней нет. Любви нет. Запутанных положений тоже нет. Но есть ирония, парадокс, абсурд, разрушение стереотипов. Может быть, она кому-то понравится.