Авторы: Л: Ластов Дмитрий

Это такая гипертрофированная, нереальная история, которая никогда бы не могла случиться. Но это только с виду. Так или иначе, такие истории случаются и происходят. С другой стороны, это сказка. Сказка!? Если посмотреть сейчас новости культуры, то понимаешь, что такие выставки и ситуации, как в моей пьесе, — не редкость.

В начале 1970-х годов в сердца многих людей в Советском Союзе ворвался вихрь под именем Рафаэль. Сначала это был фильм «Пусть говорят», потом это были десятки концертов по многим городам Советского Союза. Прошли годы, но на просторах бывшей большой страны до сих пор помнят и любят певца Рафаэля. Эта пьеса посвящена всем тем, кто нашёл что-то своё, близкое и родное в песнях Рафаэля. Эта пьеса посвящена настоящему явлению, неповторимому и не имеющему других таких примеров, как небывалая любовь русской публики к далёкому испанскому певцу.

Знаешь, как хочется простых вещей, просто жить, просто, чтобы все жили и не мешали друг другу. Чтобы не было плохих людей. Чтобы мирно жили, незатейливо и счастливо. А ещё свободно. Ведь что для меня такое эта пицца? Это свобода. Да, да. Я долгие годы мечтал об этом. И это просто здорово, когда ты можешь, если хочешь, выйти на улицу , когда ты среди ночи можешь пойти и сделать себе бутерброд или заказать пиццу и н и кого не спрашивать. Никто не ценит свободы, не видит её . А ценить начинаешь только тогда, когда её теряешь. Громкое слово — свобода! А нет, это ведь совсем простые вещи — просто иметь право быть самим собой, таким, какой ты есть. Может, это такое чувство свободы. Быть там, где хочешь, жить там, где хочешь. Когда тебя долго держат взаперти, то свобода становится чем-то главным в твоей жизни.

С одной стороны, эта пьеса - полный абсурд, так как сложно представить себе, что здравомыслящий человек вдруг, без всякой предыстории, проснётся в кровати вместе с кем-то другим, о ком и не думал. Это нереально, абсурдно. Но, с другой стороны, а что, если бы у многих людей была такая нереальная возможность оказаться вдруг, неожиданно рядом, вместе, наедине с тем, кого они любят, с тем, с кем они из-за своих страхов, ошибок, ненужных мыслей, проблем никогда бы не оказались рядом.

Я пишу о простом. Громко сказать, что я пишу о любви. Нет. Я пишу о том, что происходит вокруг, что может происходить с каждым из нас. А почему бы и нет. Ведь в театре мы должны видеть именно себя, видеть такими, какими мы должны быть — настоящими, смелыми, искренними, любящими. Зачем придумывать в своей пьесе ангелов и инопланетян, когда рядом с тобой живут люди, чьи жизни, чьи чувства и эмоции — это почище любых галактик.

Я всё искала своего принца, да всё как-то не попался... Я, знаешь, вижу человека и наделяю его какими-то лучшими качествами. Как через розовые очки смотрю. И, знаешь, верю, что он такой. А потом время проходит, а он не такой. Другой.

"А кому они нужны, стихи эти... фотографии? Мне каждая фотография родная. Я всё помню. Может, имена ребят каких-то уже и забыл, но вот помню, что день был солнечный, что за фотографом девчонка стояла голубоглазая… Понимаешь, всё помню, а кому это надо… В огонь! Стереть! А ты ведь помнишь, какими мы были… Ведь стройными были, красивыми… А только мы это и помним. А надо ли это помнить, а?!"

Эта пьеса очень простая – она просто о человеческом тепле, о любви… да, о самых простых вещах. Один шаг одного человека может дать надежду нескольким другим людям, а может эту надежду и отнять. Эта пьеса соткана из многих реальных и нереальных фактов. А сама история очень примитивна и происходит, возможно, в той или иной степени каждодневно.

Эта пьеса незамысловатая и простая. Эта пьеса о современном театре и его проблемах, которые все острее видны и в столицах, и в провинции.

Вполне может случиться так, что созданный с большим трудом спектакль театра придёт смотреть один или несколько человек. Конечно, когда нет зрителей, это плохо. Но и когда создаётся излишний ажиотаж — это тоже плохо. Вряд ли на модном спектакле соберутся те, кому истинно дороги автор, режиссёр, артисты и услышанное действо. На такого рода мероприятиях важно само действо, а не его суть. Так, может, лучше играть в пустом зале? Да и надо ли угождать всем? Ведь нельзя поставить спектакль или написать пьесу, которая понравится всем или будет соответствовать настрою и убеждениям всех. Если же попытаться найти свой мейнстрим, если попытаться найти свое течение, то можно скатиться до какого-то балагана, но с полными залами. Чем это кончится? ...кончится тем, что получилось в финале пьесы... до инопланетян там дело не дошло, но вот до бесполых существ — дошло...

Придумать бы такую страну, где бы было всё хорошо, где бы были все счастливы, где бы не было ни зла, ни обид. А было бы одно только счастье для всех. И для меня тоже... Я мечтаю о такой стране. Может, она где-то и есть... может, где-то люди и живут счастливо. Но только не здесь. Даже эти богатые, в своих дворцах, вон там, живут убого, скучно, бестолково - только в окружении дорогих вещей... А счастлив здесь только этот летающий воздушный змей — бездушное создание из бумаги и пластика.

Здесь, у нас в квартире, есть наш мирок, где есть я и она, а вокруг все остальные. Так трудно сохранить этот наш мирок, когда вокруг вся эта жизнь. Как бы просто было запереться в каком-то одном счастливом мгновении… счастливом дне и чтобы не было ничего потом. Но будет это «потом»… Она – сильная… Она борется… Она не хочет, чтобы её жалели… Она не хочет жалости, сострадания. Она хочет жить…

По вине одного высокопоставленного чиновника, которого нельзя привлечь к ответственности, у героини пьесы погибает вся её семья. У героини остаётся только одно право – быть такой, каким является этот мир, быть сумасшедшей, быть шутом в этом мире бесправия и нищеты. Сумасшедшим позволено намного больше, чем остальным...

Я хотел выкинуть все мысли о прошлом, о войне, все воспоминания, не думать о том, что видел, что мог помнить. А я не могу не помнить. А я не могу не жить этим. Я не могу не вспоминать тех, кто там был, кто не вернулся. Я не могу не проклинать тех, кто нас туда послал. Я не понимаю, зачем мы были там. Я не понимаю тех людей, которые отправляют парней на войну, которые жаждут этой войны.  Так вот, разрушить, срубить - много сил не надо. Минута, мгновения. Как и лишить жизни - тоже мгновения. А строить, созидать, создавать — нужны годы. Дерево росло долгие годы. Росло! Срубить — мгновение. А что взамен? Сколько уже срублено в наших жизнях! Надо строить, возрождать, созидать! Хватит уже воевать! Навоевались! Сколько потерь! Не могу! Хватит!